Секунда между нами

– Всё? – Кэти откидывается назад, опираясь на руки. – Ну да, он же у нас тихоня, так что ничего удивительного.

– Не такой уж он тихоня, – говорит Дженн, как будто защищаясь. – Он славный. И мы мило поболтали.

Кэти смотрит на нее испытующим взглядом.

Дункан. Вот, значит, когда она сблизилась с ним. Однажды я заходил на его страницу в соцсети. Было любопытно взглянуть на парня, с которым она встречалась пять лет учебы в университете. Помню его фото на аватарке: милая улыбка, милая прическа. Парень-милашка. Через пару секунд я забыл о нем. Они расстались, теперь она со мной, и о том, что было, я знать ничего не хочу.

– Ладно, – говорит Кэти. – До сих пор не могу понять, почему мама меня не отпустила. Нам ведь уже шестнадцать! Мы, в общем-то, уже взрослые. У тебя мама намного круче.

Я бы не назвал тяжелую депрессию Мэриан чем-то крутым. Но Дженн ничего не отвечает, только улыбается.

– Ух ты, – говорит Дженн, вставая с кресла и подходя к кровати. – Это с вашей семейной фотосессии? – Она показывает на фото в белой рамке, которое затерялось между расческами, будильником и лавовой лампой[19].

Это черно-белый снимок семьи Кэти. Она и ее старший брат стоят между родителями, у обоих густые черные волосы и золотистая смуглая кожа. Они совсем не похожи на отца, высокого и бледного, стоящего сбоку. Все широко улыбаются в объектив, как на рекламном фото какой-нибудь усадьбы в Степфорде[20]. Противно. Наши родители тоже заставляли нас делать нечто подобное, – однажды ради такого случая нам пришлось радостно скакать босиком по пляжу.

– О, это был такой ужас, – говорит Кэти, и я перевожу на нее взгляд. – Со стыда можно провалиться. А мама эти фотки обожает. Она много напечатала, я тебе потом покажу, они в гостиной. Мерзость.

Дженн берет фотографию в руки и внимательно рассматривает.

– Ну, все не так уж плохо, – тихо произносит она.

Бесконечная тоска в ее глазах. Именно об этом она и мечтает – о том, чего она лишена.

Связано ли это как-то с ее тайной?

– Может, останешься на обед? – спрашивает Кэти, и Дженн поднимает голову. – Мама готовит цыпленка в кафрском соусе. Или тебе надо домой?

– Я с удовольствием останусь, спасибо, – улыбается она. – Мама сегодня рисует, так что вряд ли она будет против.

Но, предполагаю, думает Дженн совсем иначе: «Она даже не заметит моего отсутствия».

Пара секунд, и я стою в саду возле многоквартирного дома, – такой же сад был там, где мы жили с Дженн. На улице холодно, но ее мама сидит на краю лужайки перед холстом. Закутанная в кремовую шаль, она сидит спиной, так что я не вижу ее лица. Она кажется такой одинокой, отрезанной от мира. Мимо меня проходит Дженн в сером кардигане, в руках кружка с отбитым краешком, из которой поднимается пар. На хрустально-синем небе позади меня низко висит солнце, по кирпичным стенам ползут тени.

Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не окликнуть Дженн. Но теперь я знаю, что из этого выйдет: она просто испугается. Лучше я буду слушать. Наблюдать. Иду следом за ней, и чем ближе подхожу, тем отчетливее становятся образы на холсте перед ее матерью: голые деревья, на заднем плане ветхая скамейка. Я не разбираюсь в живописи, но, по-моему, у нее хорошо получается.

Дженн останавливается у матери за плечом; по холсту пробегает тусклый луч солнца, подсвечивая зеленые и коричневые тона и почти сказочные золотые блики.

– Это чудесно, – говорит Дженн.

Мэриан вздрагивает и смотрит на нее. Она бледная, осунувшаяся.

– Дженни, ты меня напугала.

– Прости, – извиняется Дженн и протягивает ей кружку.

Мэриан делает несколько маленьких глотков. Ее костлявые пальцы, испачканные краской, порозовели от холода.

– Спасибо. Как там Кэти?

– Все хорошо, я у них пообедала.

– Ну и славно.

Дженн мешкает, как будто собирается сказать что-то важное.

– Почему ты никогда не пыталась найти его? – произносит она наконец.

– Кого?

– Папу. Почему он уехал? Почему мы больше не семья?

Прямой и конкретный вопрос, но у меня перед глазами снимок в спальне Кэти с четырьмя улыбающимися лицами.

– Дженни, – медленно произносит мама, не глядя ей в глаза, – мы не будем больше об этом говорить. И перестань на меня давить.

Но взгляд Дженн остается твердым.

Она явно не в первый раз поднимает эту тему.

– А вот я его искала.

– Что ты хочешь этим сказать? – говорит Мэриан, поворачиваясь к ней с нахмуренным лицом.

– В интернете, по архитектурным бюро, проектам, местным городским советам. Я искала везде, но ничего не нашла. Он как будто растворился в воздухе, но люди не растворяются, мама. Так не бывает. Ты наверняка что-то слышала о нем. Неужели он ничего тебе не говорил?

– Дженни, я…

– Просто скажи мне, мама, ведь я так сильно скучаю по нему. – Дженн внезапно начинает плакать, слезы потоками льются по ее лицу. – Я не могу больше оставаться в неведении.

Мэриан закрывает лицо руками, как будто не в силах все это выносить.

– Пожалуйста, мама, – продолжает Дженн, – просто расскажи, что случилось…

Мэриан опускает руки:

– Он ударил меня.