Секунда между нами

– Извини, мы можем поговорить после моей смены? – Она вытаскивает волосы из-под жилетки. – Просто… Я правда опаздываю. Первый фильм начинается в пять.

Мама наверняка хочет сообщить об очередной художественной выставке, в которой примет участие. Она все чаще выставляет свои работы в небольших городских галереях и очень этому рада, но ни одной картины так и не продала. Уже больше года Дженни пытается погасить долги по счетам за коммунальные услуги.

– Я еду в Корнуолл, – вдруг выпаливает мама.

Пальцы Дженни застывают на пуговицах.

– В Корнуолл? Зачем?

Мама сжимает в руках клочок бумаги. Ее зеленые глаза сияют, а рыжие волосы переливаются в лучах жаркого послеполуденного солнца.

– Рисовать, милая.

– Ты имеешь в виду, на выходные? – медленно произносит Дженни. – Не уверена, что мы сейчас можем себе это позволить.

– Ну, – мама переводит дыхание, – я планирую остаться там подольше.

– Постой, – говорит Дженни, окончательно сбитая с толку. – Что ты хочешь этим сказать? И почему именно в Корнуолл?

Мама судорожно сглатывает, явно собираясь с духом.

– Понимаешь, там замечательные художественные сообщества…

Дженни отшатывается.

– Ты собралась уехать туда насовсем? – Сердце бешено заколотилось у нее в груди. – Но… но где ты будешь жить? И на что?

– Я уже все обдумала. – Лицо Мэриан снова светлеет. – Моя подруга Мэгги, из художественного колледжа, сказала, что у них в саду есть фургончик, я могу остановиться там на первое время. Пока не освоюсь. Насколько я понимаю, лесные и морские пейзажи пользуются там огромным спросом, даже у приезжих.

– А здесь что тебя не устраивает? Почему бы тебе не рисовать тут?

Дженни осознает, что говорит повышенным тоном, но ее охватывает паника. И гнев. Все это время она оставалась здесь, в Эдинбурге, ради мамы, чтобы ей помогать, но, выходит, напрасно? Она могла отправиться куда угодно. Могла уехать за границу. Начать новую жизнь.

– Все устраивает, – отвечает ее мама, удивленно приподнимая брови. – Просто мне кажется, сейчас подходящий момент. Тебе уже восемнадцать, ты окончила школу. Раньше у меня и в мыслях не было ничего такого.

– Получается, я остаюсь здесь, слежу за квартирой, а ты отправляешься куда-то за новыми впечатлениями?

Дженни понимает, что это прозвучало довольно жестко, но она не в состоянии держать себя в руках. Как мама вообще может вываливать на нее такое?

Мэриан заметно нервничает.

– Милая моя, не совсем так.

Господи, это еще не всё.

– Арендная плата там совсем небольшая, – продолжает Мэриан. – Это уже кое-что. И в любом случае помещение освободится только к концу августа…

Дженни цепенеет в недоумении, не зная, что на это ответить. Она лихорадочно пытается осмыслить полученную информацию, понимая, что автобус уже на подходе. Она слышит рев двигателя и визг тормозов.

– А где буду жить я?

– Ну, ты могла бы пойти в общежитие. Там даже весело.

– Мама, что ты такое говоришь? – произносит Дженни. – На общежитие нужно было подавать заявку заранее! Сейчас мест уже не осталось.

– О, дорогая, – бормочет мама. – Я и не подумала об этом.

Дженни чувствует, как слезы начинают щипать ей глаза. Почему никто никогда не думает о ней?

Потому что всем на нее наплевать.

Она на мгновение крепко зажмуривается.

– Дженни, детка, ты в порядке?

Она чувствует ее руку на своем плече и открывает глаза.

– Прости, – мягко говорит мама. – Я действительно о многом не подумала.

– Да, ты не подумала. Я ухожу.

И ее мама, видимо, тоже.

* * *

Аромат попкорна наполняет прохладное фойе кинотеатра – долгожданное спасение от беспощадной жары. Стоя у входа в зрительный зал, Дженни чувствует, как капли пота стекают по ее ключице. Ей пришлось идти пешком, через железнодорожную станцию, и жилетка совсем некстати добавляла жа́ру. Дженни знала, что успеет, ведь она быстро ходит, но внезапно осознала, что бежит трусцой, которая потом превратилась в какие-то скачки и в конце концов – в бег. Вся ее энергия и паника вылилась в этом беге. Ей стало плевать, как она выглядит, потому что в эти несколько минут весь мир перестал для нее существовать.

Но теперь паника начала накрывать ее с новой силой.

Что делать?

Первые посетители – загорелая парочка примерно ее возраста – подходят к билетной стойке, потягивая прохладную колу. Дженни широко улыбается, как ее учили, надрывает билеты и приглашает зрителей следовать за собой. Они идут по коридору, устланному красным ковром, под взглядами голливудских звезд, которые смотрят на них с блестящих черно-белых плакатов, развешанных по стенам. И Дженни стало интересно – действительно ли все эти люди счастливы, или они скрывают что-то за внешним блеском?

Она просто не могла поверить, что мама может вот так ее бросить. Ее вдруг охватило чувство вины, как будто это она сделала что-то не так.

Сначала ушел он, теперь уходит она. И в обоих случаях есть один общий фактор – Дженни.