Секунда между нами

Дженн, совсем как нормальный человек, который делится с родителем впечатлениями о заграничной поездке, рассказывает о своих приключениях, о работах Ботеро, которые она видела в Медельине, о Национальной галерее в Мельбурне. Мама показывает ей несколько своих картин с последней выставки. Она весьма неплохо зарабатывает, продавая корнуолльские пейзажи.

Примерно год назад познакомилась с Фрэнком. Он зашел в галерею, и они разговорились. Он местный, владеет небольшим отелем, вдовец. Они стали вместе ужинать раз или два в неделю, сначала все развивалось медленно, а потом, через пару месяцев, он вдруг спросил, не хочет ли она познакомиться с его детьми – они уже взрослые и оба живут в Лондоне. Слушая об их совместных ужинах жаркими летними вечерами и прогулках по пляжам, Дженн не может избавиться от чувства сожаления. Обо всем этом она мечтала в детстве и юности, и вот теперь, много лет спустя, мама воплощает ее мечты. С другой семьей.

Мама продолжает рассказывать о своем Фрэнке, о том, как он присматривает за ее хозяйством, чтобы она могла больше рисовать, и Дженн грустно улыбается в душе. Мама действительно прошла долгий путь, сумела заработать приличные деньги и арендовать неплохой дом, но, видимо, есть в человеке вещи, которые изменить почти невозможно.

– Так о чем ты хотела со мной поговорить? – спрашивает наконец Дженн. Она вспоминает сообщение, которое получила от матери, когда была в Дарлинг-Харборе: «Надо поговорить».

Мама меняется в лице.

– Мы можем обсудить все потом, – говорит она и, прежде чем Дженн успевает что-то ответить, добавляет: – Давай просто насладимся этим вечером.

РОББИ

Я сижу на кухонном диванчике, сжимая голову руками. С тех пор как мы оказались здесь, я пытаюсь сообразить, что же было написано в том письме. Может, это была какая-то ненужная копия…

Не тупи, Робби.

Если она сожгла его, значит, была серьезная причина.

На заднем плане какое-то шкварчание. Кто-то что-то готовит. Но сейчас неважно кто. Неважно что. Я пропускаю какую-то болтовню мимо ушей, – мне нужно понять, что делать дальше. Понять, как ее спасти. Я закрываю глаза, пытаясь продраться сквозь туман в моей голове.

Двадцать девять

2019

ДЖЕНН

Она просыпается, почуяв запах кофе и бекона, и обводит глазами маленькую спальню. На подоконнике расставлены банки из-под варенья с ракушками. По сиреневым стенам, над деревянным шкафом и креслом-качалкой, развешаны мамины картины c видами Корнуолла. Есть даже маленький пейзаж с Эдинбургским замком. Идеальная гостевая комната.

Специально для меня?

Накинув старенький халат, висевший на двери, Дженн спускается на кухню. Мама уже возится у печи, соскребая подгоревшую яичницу, бекон, сосиски и гренки и раскладывая все это по тарелкам.

– Доброе утро, – говорит Мэриан, поднимая голову от сковороды. На ее лице написано отчаяние. – Я тут решила кое-что приготовить тебе на завтрак.

– Спасибо, – улыбается Дженн, садится за стол и наливает себе чашку крепкого на вид кофе.

Мама приносит наполненные доверху тарелки и ставит их на стол. Так странно. В Эдинбурге ничего подобного никогда не было. Мэриан на мгновение замирает над своей тарелкой, будто не понимает, что же она такое приготовила.

– Итак, – начинает она, отложив вилку. – Чем бы ты хотела сегодня заняться?

– Даже не знаю. – Дженн разгребает горку еды по тарелке, обдумывая ответ. – Я слышала, есть красивая тропа в Сент-Айвс[54]. Но ты занимайся своими делами. Не обращай на меня внимания.

По лицу Мэриан пробегает тень, морщинки у глаз становятся глубже.

– Я хотела бы провести этот день с тобой, если ты не против.

Дженн удивлена.

– Разве тебе не нужно заниматься своим рисованием?

– Нет. – Мама качает головой и улыбается. – Нет, сегодня мне не нужно заниматься своим рисованием.

– Хорошо, – помолчав, кивает Дженн. – Отлично.

Они выходят на прогулку. На улице гораздо холоднее, чем вчера. Дорожка проходит между высоким диким кустарником, с одной стороны над ним нависают деревья. Дженн чувствует в воздухе запах морской соли, сырой земли и зелени. Вот бы собрать этот запах в банку и унести с собой.

– Не могу поверить, что ты до сих пор ее носишь, – говорит мама, показывая на сумку Дженн.

Дженн поворачивается к ней, потом быстро опускает глаза на сумку, когда-то принадлежавшую отцу, и проводит рукой по прохладной коже.

– Ну, она прошла проверку временем.

Мама молчит. Какое-то время слышатся только звуки их шагов и крики чаек в небе.

– Иногда вещи живут гораздо дольше, чем их хозяева, – произносит она наконец.

Внезапно у Дженн перед глазами появляется письмо, и к горлу подкатывает ком. Где-то внутри вскипает чувство вины. Она открывает рот, чтобы ответить, но потом сама себя останавливает.

Еще не время. Не сейчас.

– Смотри! – говорит мама, показывая куда-то в сторону. Дженн с облегчением переводит взгляд в направлении ее руки.