Секвойя (СИ)

Каролина задумчиво перебирала бахрому на плотных коричневых портьерах. За двадцать лет она почти смирилась с мыслью, что брак – это вовсе не калейдоскоп дней, наполненных совместными романтическими мечтаниями, поразительной духовной близостью, и умопомрачительным сексом. Она понимала, что видеть собственного мужа раз в месяц – это нормально и не ждала ничего другого. Как говорила ее мать: «Главное, чтобы соседи не судачили». И все было бы неплохо, если бы Каролина и не знала ничего другого. Но она знала. Джастин показал ей, как это может быть, когда ты любишь.

- Почему ты считаешь, что я не могу полюбить кого-то, вроде Ника? – тихо спросила она.

- Видишь ли, Кэри, ты сделана из другого теста. Ты никогда не могла смириться с тем, что твое будущее предрешено, и не спорь, - резко остановил он ее, когда она открыла рот, чтобы возмутиться. – Как бы ты не старалась сделать вид, что тебя все устраивает, в этом вы с Ноэлем одинаковые. Мы слишком мало внимания уделяли вам, и вы создали коалицию, выросши точными копиями друг друга в том, что касается упорства. Я никогда не давил на тебя, отчасти потому что твои планы полностью меня устраивали. Но в основном, потому что я люблю тебя больше жизни, ты ведь моя малышка, - устало вздохнул он и поперечная морщина между его бровями на секунду разгладилась. - Ты не сможешь сделать Николаса счастливым, и меня бы это не волновало, если бы я знал, что ты будешь счастлива с ним. Но ты не будешь.

- Как бы не было неприятно это признавать, - вздохнул он, - ты не отводишь глаз от этого… - отец прочистил горло, проявив уважение, чтобы не обозвать его снова каким-нибудь унизительным словцом, и неохотно выдавил это имя, - Джастина. Впрочем, как и он от тебя, – Андрэ презрительно фыркнул, ему явно не доставлял удовольствия этот факт. – Скажи мне честно, что ты к нему чувствуешь?

Каролина опустила взгляд, рассматривая носки своих тапочек. И тут ее поразила мысль, пугающая своей простотой. Неужели, она не задавалась этим вопросом раньше? Что она чувствует к Джастину? Ведь это первое, о чем она должна была себя спросить еще тогда, когда уезжала с яхты в июне. Неужели для того, чтобы понять едва ли не самую очевидную вещь на свете, нужно было так много времени?

Джастин. Каролина мысленно произносила это имя, и ее лицо светлело. Джастин, который рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее; который, не спрашивая ее ни о чем, помогал ей каждый раз, когда она оказывалась в трудной ситуации; который открыл ей глаза и помог понять то, чего она не понимала раньше; который ценил ее просто за то, какая она есть; который показал, каким может быть секс, если двое связаны любовью, а не расчетом.

Каролина подняла глаза:

- Я люблю его, - твердо ответила она.

Она говорила эти слова раньше. Но никогда еще не была уверена, а любовь ли то, что она испытывает. Теперь же она не сомневалась. Никогда еще после этих слов ей не казалось, что это единственное, что на самом деле имеет значение. Настолько большое значение, что перед собственным отцом, с которым она раньше вообще боялась заводить подобные разговоры, сейчас она готова была об этом кричать.

Андрэ не выглядел расстроенным, хотя и счастливым его эти слова не сделали. Усталое смирение, вот что выражало его лицо.

- Я ожидал, что услышу нечто подобное… - кивнул он. – Что же, если ты уверена в этом…

Каролина кивнула, прикрыв глаза и мягко улыбнувшись.

Отец вздохнул и развел руками.

Правда ли это был ее отец? Даже лицо его выглядело сейчас не как обычно: он не выглядел суровым, или привычно жестким, напротив – его глаза смотрели на дочь с нежностью, и он даже улыбался.

Каролина жевала губу и смотрела в пол. Андрэ молча наблюдал за дочерью.

- Знаешь, - наконец, сказала она, - честно говоря, мне с трудом верится в происходящее. Ты поступил очень жестоко, когда угрожал навредить Джастину. Ты опустился до шантажа, - раскрыла она глаза, глядя в одну точку. – Ты хоть понимаешь, через что ты заставил меня пройти? – резко повернулась к нему Каролина. Она вдруг невероятно разозлилась на него, вспомнив, чего ей стоило выполнить условия их договора.

Тот ничего не ответил. Только устало вздохнул. Что он мог сказать? Что никогда прежде не сомневался в верности принятых им решений? А сегодня ее брат заставил его задуматься, а так ли он прав? Вряд ли это стало бы хорошим аргументом для дочери, которая из-за его же глупости чуть не испортила себе жизнь. Он чувствовал свою вину перед ней, и не знал, как может ее загладить.

- Что я могу для тебя сделать? - просто спросил он.