Секвойя (СИ)

Озноб сотрясал ее тело, было очень холодно. Чьи-то горячие руки обвили ее сильнее. Стало чуть лучше. Но зубы, по-прежнему, стучали от холода. Губы слегка посинели, веки налились тяжестью. Постепенно до нее стали доноситься звуки: крики чаек, еле слышный плеск волн о скутер, шумное сбивчивое дыхание. С огромным усилием разлепив веки, Каролина увидела размытую картинку. Глаза жгло от света. С каждой секундой изображение набирало четкость. Она увидела чье-то лицо в паре сантиметров от своего. Ресницы дрогнули, и глаза открылись. Она узнала их. Каролине показалось, что они были темнее, чем обычно, а может, так падала тень. Увидев, что она смотрит на него, Джастин облегченно выдохнул и прижался губами к ее лбу, обнимая ее еще крепче. Он снова закрыл глаза и что-то бессвязно бормотал, плавно покачиваясь, словно пытаясь ее убаюкать. Такое тепло исходило от него, что она поежилась, стараясь прижаться к нему еще плотнее. Каждый его выдох отдавался в ней волной непонятных чувств. Она испытывала ужасную слабость. Но, поддавшись внезапному порыву, подняла руку и коснулась кончиками пальцев его щеки. Джастин вздрогнул и посмотрел в ее глаза. Его губы были так близко, и он так горячо дышал, что Каролина сама не поняла, как это произошло, но она впилась в них, словно снова тонула, и только это могло спасти ее. Сейчас она испытывала только одно желание — не отрываться от них никогда.

Каролина открыла глаза. И снова захлопнула, пытаясь вернуть картинку, которую только что увидела. Темнота. До нее медленно начало доходить, что это был просто сон. Она снова раскрыла глаза и поняла, что окончательно проснулась, когда увидела каюту, освещаемую приглушенным светом из иллюминатора. Сердце быстро забилось. Она так боялась своих скрытых желаний, яростно отгоняя их от себя каждый раз, когда они пытались выплыть наружу. Теперь ее подсознание, хоть и ненадолго, но все же взяло над ней верх. Она помотала головой, скидывая с себя последние остатки дурацкого сновидения. Джастин ведь ей даже не нравился. Хотя он, конечно, был красив. И он так забавно морщил нос, когда смеялся. И эти крошечные ямочки в уголках его губ. Его соблазнительных пухлых губ. Однако, она чувствовала непреодолимое раздражение, глядя на него. Особенно, когда он вел себя, как ее отец. Зачем он вообще спас ее? Наверняка просто выделывался перед окружающими. Габриэлла доплыла бы туда быстрее, чем он. Вспомнить только, как все хлопали его по плечам, словно героя, когда они вернулись на яхту. А он, сжав губы, молчал и снисходительно кивал головой. Этот доморощенный герой еще пытался взять ее на руки, чтобы внести на яхту, словно она какой-то трофей. А когда она отказалась, сказав, что не беспомощна, и ходить вполне может, он схватил ее за руку, и не выпускал, пока не усадил Каролину на шезлонг. Да, этот Дон Кихот определенно ее нервировал.

Каролина презрительно поморщилась, слезая с кровати. Девушка бросила взгляд на зеркало, и ужаснулась. Оттуда на нее смотрело бледное чудовище. Она выглядела так, словно не спала неделю и литрами пила дешевый алкоголь. Нельзя было показываться людям в таком виде. Каролина зашла в ванную и повернула вентиль, слушая плеск воды. Теплая ванна, может быть, и не сделала бы ее сейчас Джулией Робертс, но определенно помогла бы хоть немного исправить ситуацию. Посмотрев на воду, она вздрогнула от неприятных воспоминаний, и осторожно залезла в ванну.

На часах было уже шесть. До маскарада оставалось два часа. Каролина пощипала себя за щеки, пытаясь вызвать румянец, но они и так уже раскраснелись от горячей воды. Слегка подсушив волосы, она натянула длинный белый топ и желтые шорты, и направилась к главной палубе, рассчитывая найти Габриэллу.

Поднявшись по лестнице, она наткнулась на Адама, чуть не потеряв равновесие. Каролина в ступоре остановилась, по большей части от того, что она не знала, как теперь себя с ним вести. Он снисходительно смотрел на нее, засунув руки в карманы джинсов, но было заметно, что ему тоже неловко. На несколько секунд повисло молчание, пока каждый из них соображал, как прервать эту долгую паузу. Она смотрела в его лицо, вроде бы, такое родное, и понимала, что все это просто иллюзия, и она совершенно не знакома с этим человеком. Он нахально улыбался. Ни Адама, ни его белокурой нимфы не было сегодня на палубе во время происшествия. Никто не говорил о них, и Каролина не знала, где они были. Но в тайне надеялась, что он не видел ее провала, потому что меньше всего ей хотелось сейчас, чтобы ее жалели. Хотя, с чего бы ему ее жалеть? Этот подонок вряд ли мог испытывать сочувствие.

Ее так и подмывало сказать, что она знает. Знает, что он спал с ними обеими одновременно. Знает, что он лгал ей все это время. Человек, которому она доверяла больше всего, и который так бессовестно ее предал. Кому теперь вообще она могла верить?

— Ты один? А где же Эва? — вдруг не выдержала она.