Селеста, бедная Селеста...

Ко мне, облизывая крошки с влажных красных губ, устремился Мезенцев. Он плюхнулся рядом, и его тугой белый живот колыхнулся.

— Кому добавки? Подходи! — кричала Людка. — Алька, Виталька!

— Слышишь, как звучит? Алька, Виталька! Как музыка! Век бы слушал.

Он бы так разглагольствовал долго, но притопал Лешка с недовольной физиономией.

На его загорелой коже светились капельки воды. Подойдя к нам вплотную, он встряхнулся, точно собака, разбрызгивая редкую капель. Несколько капель долетели до меня. Я взвизгнула от прикосновения холодной воды к разогретой коже и, вскочив, набросилась на Лешку с кулаками. Он увернулся и припустил бежать. Я за ним. Увлеченная идеей поколотить Лешку, я утеряла бдительность. Он схватил меня — в охапку и, вырывающуюся, визжащую, хохочущую, затащил в реку. Зайдя по пояс, Лешка разжал руки, и я рухнула в воду, подняв целый фонтан брызг. От холодной воды захватило дух. Я разозлилась до слез и, с трудом разлепив мокрые ресницы, окинула Лешку испепеляющим взглядом. С его лица сбежала ухмылка. Он растерянно заморгал, быстро заговорил, объясняясь и извиняясь. Через пять метров мы помирились.

Ребятам уже надоело на одном месте. К тому же ушла Людка, захватив с собой Витальку и Кротовых. Толя и Коля Кротовы — не родственники, они из разных городов и познакомились уже в институте. Они живут в одной комнате общежития и дружат. Хотя оба ухаживают за Людкой. А может, именно поэтому. Ухаживание заключается в том, что они неизменно таскаются за Людкой по пятам.

С уходом Людки компания, как водится, развалилась. Лешка, дернув меня за руку, поднял с травы и предложил пойти в парк. Мы попрощались с друзьями и начали карабкаться в гору. Через пару шагов, я уцепилась за Лешкину руку и на буксире поднялась к первым деревьям старинного парка. Я слегка вспотела и сбила дыхание. Лешка выглядел как огурчик и дышал размеренно и беззвучно.

Мы брели по аллеям, наслаждаясь их тишиной. Лешка то и дело наклонялся, срывая желтые и фиолетовые цветы начала лета. Он протягивал очередной цветок и смотрел спокойными глазами, без улыбки. Я брала цветок из его пальцев и скоро у меня в руке образовался букетик смешной, бесформенный и трогательно-нежный. Такой же, как Лешка — смешной и трогательно-нежный. Он не надевал свою дурацкую черную футболку. (Никогда не понимала страсти носить черное в любую жару.) Под тонкой гладкой кожей красиво перекатываются мускулы. Я, кажется, впервые замечаю, что рядом со мной взрослый мужчина. Девятого сентября нам исполнится двадцать два года. Мы с Лешкой родились в один день.

В траве мелькает красный огонек. Первый рано расцветший цветок полевой гвоздики. «Часики» называли мы их в детстве. Такого цветка нет в моем букете, я наклоняюсь и обрываю тоненький стебель — травинку у самой земли.

Разогнувшись, попадаю в Лешкины объятия. Мне случалось бывать там и прежде. Но сейчас Лешка обнажен. Его горячая грудь липнет к моей. И во мне все леденеет. Я боюсь, что Лешка заметит, но не могу себя заставить поднять руки и обнять его. Просто стою и позволяю ему целовать меня.

Конечно, Лешка заметил. Он внезапно разжал руки, вернув мне свободу. Блузка неприятно прилипла к груди, и я инстинктивно дернула ее. Лешка отвел от меня полные боли глаза. Я почувствовала жалость, раскаяние, потом злость. Зачем ему понадобилось портить хороший день? Тем более что завтра он уедет на каникулы к родителям, и мы неизвестно когда увидимся.

Теперь мы уже не гуляли, а целенаправленно шли, покидая парк. Лешка молчал и о чем-то напряженно думал. Я тоже молчала и вспоминала наш первый поцелуй.

Произошло это на вечеринке, посвященной окончанию второго курса. В то время мы с Людкой все еще оставались единственными девушками в группе. На третьем курсе к нам присоединилась Светлана Кошко, теперь Гвоздева.

А тогда мы собрались в комнате Кротовых в обычном составе — двадцать два мальчика и две девочки. Перво-наперво в соответствии с традицией мальчики разделились на две команды. Делалось это так: бросалась монетка, и она решала, кто будет выбирать — я или Людка. Ребята разбивались на пары, подходили к той из нас, кто выиграл право выбора, и спрашивали:

— «КАМаз» или лютик? или:

— Интеграл или кузнечик?

— Ландыш или матрица?

И так далее, до бесконечности. Одна из атаманш делала свой выбор, все остальные покатывались со смеху. Весь последующий вечер проходил под знаком соперничества команд. Ели, пили, танцевали, пели — все кто кого!

Любимым развлечением для всех являлась игра в «бутылочку». Правила соблюдались стандартные: все садились в кружок, кто-то крутил бутылку из-под шампанского. На кого указывало горлышко — с тем крутящему предстояло целоваться. Поскольку девочек в нашей группе мало, а целоваться мальчишкам между собой глупо и невесело (может, кому-то и весело, но ведь не при всех же), то предприимчивая Людка придумала и предложила новые правила.

Игра велась в два круга и в несколько раундов. Их количество неизменно оставалось четным. Продолжительность раунда не превышала получаса и обговаривалась заранее. Так же как количество раундов круга.