Селеста, бедная Селеста...

Виталий встретил взгляд невесты, напрягся, вытянулся в струнку и больше не отводил своих глаз от ее.

В подъезде бабки-соседки натянули бельевую веревку, требуя выкуп. Колька откупился от бабок, и они пропустили нас, забрасывая пшеном и пожеланиями.

Виталька помог невесте сесть в машину. Я затолкала следом за Людкой юбку и тоже села. Подружка тут же привалилась ко мне всем телом. Ее била крупная дрожь, и я осторожно, стараясь не помять фату, обняла обнаженные плечи.

Разговаривать Людка не могла, мы с Зоей, устроившейся рядом с водителем, перекинулись парой слов и весь оставшийся путь проделали в молчании.

Людкин ступор не закончился, и когда мы подъехали ко Дворцу бракосочетаний. Словно зомби, наша красавица терпеливо дождалась, пока ее выпутают из юбки и достанут из машины, подала руку жениху, поднялась по лестнице и вошла в дубовые двери.

В комнате невесты я оправила свадебный наряд, с тревогой заглядывая в бледное лицо. Подъехавшие во второй машине девчонки забрали Зою и умчались на перекур.

— Люд, ты чего такая? Боишься?

— Ужасно, — вытолкнула она сквозь плотно сжатые губы.

— Чего? — удивилась я. Действительно, чего? Замуж хотела до дрожи. Витальку любит сто лет, сто лет мечтала о свадьбе...

— Вдруг что-нибудь случится... — Людка закрыла лицо ладонями, выронив букет.

— Осторожно! — вскрикнула я, подхватывая букет невесты, и вдруг расхохоталась. — Поймала! Людка, я поймала букет невесты! Следующая свадьба моя!

Подружка смотрела на меня, не понимая. Потом решительно покачала головой:

— Так не считается. Надо ловить после регистрации.

— Да? — разочарованно протянула я, и Людка кивнула.

Волноваться больше нечего. Подруга восстановилась, рассуждает вполне здраво. Я отошла от невесты и встала перед зеркальной стеной, критически разглядывая свое отражение.

Все в порядке: лицо, коса, серебристо-серая юбка до пола, серебристо-серое шитье блузки. Красавица — сказало мне зеркало. Я охотно поверила.

Лешки не было в свите жениха. В первую минуту, установив этот факт, я испытала облегчение, даже обрадовалась. Теперь меня жутко волновал вопрос: где он? Когда появится? Появится ли вообще? Может, он решил отклонить приглашение, а может, приедет сразу в ресторан?

Примчались девчонки, поскакали перед зеркалом и потащили Людку расписываться.

Застолье организовали в банкетном зале нового ресторана. Ресторан открыли на месте молодежного кафе, в котором наша группа когда-то любила отмечать свои праздники.

На пороге новобрачных встречали родители. Мезенцев-старший держал огромный каравай, а тетя Вера солонку, ненамного уступающую караваю в размере. Их супруги стояли рядом с торжественными и испуганными лицами.

Сопровождающие молодоженов повыпрыгивали из машин и, встав в две шеренги, осыпали конфетами молодую чету, пробирающуюся к родителям вдоль живого коридора. Понятное дело, Светочка тут же кинулась подбирать конфеты, ей активно принялись помогать друзья жениха.

У меня к этому времени ни на что не осталось никаких сил. В течение четырех часов свадебный кортеж как угорелый носился по Москве, высаживая десант поочередно на Поклонной горе, у Кремлевской стены, на Воробьевых горах и еще в каких-то мемориальных местах. Всякий раз все сплачивались вокруг виновников торжества, радостно улыбались в объектив, после чего рассыпались на группки и пили шампанское за радостное событие. Таким образом, я натопталась, нафотографировалась, да и нашампанилась на десять лет вперед.

— Аль, ты не сердишься на меня?

— За то, что украл у меня подружку? Век не прощу! Как я без нее?

— Я не об этом...

— А о чем?

— Ты не сердишься, что я пригласил Истомина?

— Это твоя свадьба. Ты волен приглашать кого хочешь.

— Не надо так. Я хочу, чтоб тебе понравилось.

— Мне нравится.

— Правда?

— Правда.

— Пойди, скажи Людмиле, что не сердишься.

— А кто это — Людмила?

— Моя жена. Не могу же я солидную замужнюю даму Людкой звать.

— Не можешь.

— Пойди, скажи моей жене...

— Зачем?

— Затем, что она кричит на меня. Алька, говорит, моя единственная подруга, она на моей свадьбе должна быть так же счастлива, как я. А ты — это уже про меня... Ну, это личное.

— А все-таки?

— Свадьба в спешке из-за контракта, по традиционному маршруту новобрачных всех времен проехать из-за дождя не удалось — кто виноват? Правильно, я — плохо соображаю, ничего не просчитал, о Людкином счастье не думаю. К бабушке заезжали, я ей руку не поцеловал — плохо воспитан, Людку не люблю. Велела звать Людмилой — ошибся, сказал «Людка» — жену не уважаю. В бабкином подъезде старухи веревку натянули. Я им, как водится, бутылку. А надо было две. Зудит — подумают, мы жадные. Да пусть думают, мне что, с ними жить?

— Бабушке жить, — вмешалась Людка. В своем дивном платье она павой подплыла к нам и засияла улыбкой в ответ на восторженный взгляд мужа. — Будут говорить, зять жадный!

— Пусть говорят, — хохотнул Виталий. — Взаймы просить не будут. — И обернувшись ко мне: — Помыслить не мог, что из милой невесты вылупится такая мегера. Два часа жена, а уже всю плешь проела.