Селфи на краю (СИ)

Сашка, действительно, победил Ларса, став богом и королём в реальном мире: от музыкальных успехов он совсем зазнался. Брат принадлежал к категории людей, сильно наглеющих от чрезмерной любви. Он играл на инструменте по пять часов в сутки, и Лавров готов был застрелиться, слушая его фуги и сонаты. Сашка возомнил себя гением и смотрел на Ларса как аристократ на плебея. Тогда у Лаврова и появилось желание переплюнуть его хоть в чём-нибудь, хотя этого вовсе и не нужно было, ведь Ларс несмотря ни на что сохранил доброту и весёлый нрав. Даже заиндевелые деревца за окном или видеоролик в интернете, рассказывающий о спасённом из горящего дома котёнке, могли развеселить его на целый день и заставить забыть о домашних неурядицах. Он умел радоваться мелочам, а Сашка, даже став местным виртуозом и любимцем маминых подруг, всё равно остался одиноким, замкнутым пессимистом. Чтобы досадить брату, Ларс нарочно делал звук своего айфона погромче, что Сашка мог слышать писк СМСок: девчонки из класса часто напоминали ему о себе. Вскоре увлечённый музыкой гений безнадёжно отстал в школе, и мать взяла в кредит машину, чтобы возить его к репетиторам.

Так внушительная часть домашних обязанностей легла на плечи Ларса. Однажды, достав бельё из стиральной машины, он по рассеянности положил цветное полотенце рядом с белой блузкой матери. Образовавшиеся пятна вогнали бы в краску любого абстракциониста. Увидев результаты своего труда, Лавров предложил матери разрезать блузку, приклеить её к холсту и продать за бешеные деньги, но она не оценила шутки: произведение искусства больно прошлось по его щеке, оставив красный след от пуговки.

Постепенно Ларс приобщился к дачным работам: он выучился вскапывать и полоть грядки, сажать семена и топить печь. Мать часто доверяла ему дачу, и он блаженствовал там, наслаждаясь одиночеством. Головки цветов — гладкие и бархатные, круглые и махровые — качались под ветром и тянулись к солнцу. Лавров очень любил аквилегии и считал весенними первопроходцами не подснежники, а именно эти причудливые, словно пришедшие из сказки цветы. Ни высокомерные аристократки-розы, ни чопорные, строгие тюльпаны, ни пышные, экстравагантные пионы не могли сравниться с ними, ведь только царицы-аквилегии имели два роскошных яруса — один с круглыми лепестками, другой с острыми — и золотую сияющую серединку.

Огород был местом, позволявшим в полной мере ощутить тепло и красоту лета, насладиться его ароматом и красками. Струя, бившая из шланга, рождала настоящее чудо — радугу. Ларс научился управлять шлангом так, что радуга повисала над грядками прозрачным цветным коромыслом. Глядя на неё, Лавров забывал обо всём: о злополучном прыжке, об уходе отца, о вечном раздражении матери.

— Ты не заснул, Лавруша? Придётся мне тебя разбудить… Главный сюрприз впереди. Я сфоткаю твоё лицо, когда ты его увидишь…

========== Лавры Лаврика ==========

Ларс не отвечал. Он решил молчать. Молчать во что бы то ни стало, даже если Юля втопчет в грязь то воспоминание, которого пока лишь касалась, или оскорбит его родителей.

Ветер усилился. Листья, сорванные с тронутых желтизной берёз, закружились на воде, словно игрушечные кораблики. Голубой карьер казался ощетинившимся под тонкими струйками дождя, и мохнатые веточки кривой сосёнки дрожали в предчувствии стихии. Ларс накинул куртку на плечи, но холодные капли продолжали медленно стекать за ворот рубашки, вызывая гадкую дрожь.

— Что, Лаврик? — сладко пропела Юля. — Решил в молчанку сыграть? Не поможет. Помнишь, как мать с братом уехали, и ты наконец побывал в гостях у соседки, а?

Ларсу захотелось схватить её за шиворот и хорошенько встряхнуть, но Юля неожиданно сменила тему.

— Да не бойся, лучше поговорим о нас с тобой… «Дока пицца» — твое любимое охотничье место, да? Ты и меня там подцепил, наивно думая, что видишь впервые. Хотя… Видел… Видел-то ты меня, действительно, в первый раз. Не тужься, всё равно не догадаешься, откуда я всё знаю. Ты говорил мне комплименты, скрытничал, был таким внимательным и милым… А я неплохо играла роль влюблённой жертвы, правда? Ты замечал во мне что-то странное и побаивался меня. Ты даже хотел сбежать без трофея, но не смог. Самолюбие не позволило. И если бы не оно, Лавруша, ты не прыгал бы сейчас у меня на крючке. Сам убедишься. Любишь ВКонтакте посидеть, да? Может, и сейчас на страницу Альфа-Эл заглянешь? Там тебя ждёт сюрприз.

Ларс вздрогнул. Жёлтая вспышка распорола сизые облака и ослепительной змейкой юркнула под купол. Лавров выхватил из кармана айфон. Капли дождя заливали экран. Стряхнув их ладонью, Ларс судорожно надавил на круглую кнопку. На экране появилась клавиатура. Цифры в белых кружочках дрогнули: айфон, настроенный на отпечаток пальца, требовал код. Стряхивая воду, Ларс набрал код, но круглая кнопка не сработала.

— Неужели пароль забыл? — наивно спросила Юля, — рановато для склероза.

Ларс, всегда набиравший свой год рождения автоматически, теперь не мог попасть в клавиатуру. Он тыкал пальцем в экран, но цифры в кружочках, беспомощно дрожа, продолжали мерцать сквозь капли.