Сэляви

Тебя, как сломанную руку,
Едва прижав к груди, несу,
Дневную дрожь, ночную муку
Поддерживая на весу.
Могла бы стать обыкновенной
Сегодня же, в теченье дня.
Но и тогда в твоей вселенной
Не будет места для меня.
Тебя, как сломанную руку,
Качать, укачивать хочу,
Дневную дрожь, ночную муку
Удерживая, как свечу.
Безвременный, всенепременный,
Всего лишь гипс — твоя броня.
И все равно в твоей вселенной
Не будет места для меня.
Тебя, как сломанную руку,
Должно быть, вылечу, сращу.
Дневную дрожь, ночную муку
Кому-то перепоручу.
Все бесполезно, мой бесценный, —
Скажу, легонько отстраня.
И никогда в твоей вселенной
Не будет места для меня.

* * *

И снова упаду на дно конверта,
Да так, как я не падала давно.
Омерта, говорю себе, омерта!
Омерта, итальянское кино.
А немота поет нежней свирели —
Мотивчик прихотливый, не любой.
Утихли мои песни, присмирели.
Да ты меня не слышишь, Бог с тобой.

Не слышишь и опять проходишь мимо,
Не слышишь, отворя чужую дверь.
Омерта, вот и всё, аморе мио.
Омерта, и особенно теперь…
Заплаканную, вид неавантажный,
Озябшую, как ни отогревай,
Увиденную в раме эрмитажной —
Запомни, никому не отдавай.

И поплывет конверт во время оно,
В размякшую, расслабленную даль,
Где пьется амаретто ди сароно,
Не горестный, а сладостный миндаль…
И знаешь, эта музыка не смертна,
Пока ты светишь у меня внутри.
Омерта, говорю себе, омерта!
Омерта, дорогой мой, — повтори.

* * *

Вместо крикнуть: «Останься,
Останься, прошу!» —
Безнадежные стансы
Тебе напишу…
И подумаю просто:
Что же тут выбирать?
Я на теплый твой остров
Не приду умирать.

Но в углы непокорного рта
Твоего
Дай, тебя поцелую —
Всего ничего…
Я сама ничего тут не значу.
Запою — и сейчас же заплачу.

* * *

На мое «когда?» говоришь: «всегда!»
Это трогательно, но неправда.
Нет-нет — повторяю себе — да-да…
Это обморок, но не травма.

В этом облаке-обмороке плыву,
Едва шевеля руками.
И зову тебя, и зову, и звоню
С бесконечными пустяками.

* * *

И ленивенько процедив:
«Как дела, дружок, как дела?»
Я, мой миленький, поняла,
Что закончился рецидив.

Не хочу с тобой говорить
Ни о деле, ни о душе.
А прочувствовать, воспарить —
Не хватает меня уже.

И, со вскинутой головой,
Я, чужая в миру жена,
Вот стою тут перед тобой —
Абсолютно разоружена.
Абсолютно, абсолютно,
Абсолютно разоружена.

* * *

Хоть маленький сон, хоть малюсенький…
Взгляну на тебя, ничего?
Вот видишь, молюсь и молюсь тебе,
Беспечное ты божество.

За дымной завесой, за пыльною,
И губы ладонью закрыл.
Боишься, я крикну — «забыл меня?»
А ты — ничего не забыл.

* * *