Сэляви

Поговорим же о сути дорог на дорогу.
Медленно, медленно едем из города в Тегель,
всякое может случиться в дороге, ей-богу,
Гейне в окно постучит или старенький Гегель.

Поговорим на прощанье о сути прощенья.

Верхняя нота, пожалуй, не верная нота.
Надо бы выпуклей жить, но во всем уплощенье.
Дни все короче, и в повести нет анекдота.

Если позволишь, скажу о культуре картона,

в этой карманной Германии по крайней мере.
Я привезла схода четырехтомник Платона,
здесь о войне говорят, как о русской химере.

* * *

Уезжают мои родственники,
Уезжают, тушат свет.
Не коржавины, не бродские —
Среди них поэтов нет.

Это вот такая палуба.

Вот такой аэродром.
Ненадрывно, тихо, жалобно —
Да об землю всем нутром.

Ведь смолчишь, страна огромная,

На все стороны одна,
Как пойдет волна погромная,
Ураганная волна…

Пух-перо еще не стелется,

Не увязан узелок —
Но в мою племяшку целится
Цепкий кадровый стрелок.

Уезжают мои родственники.

Затекла уже ладонь…
Не рокфеллеры, не ротшильды —
Мелочь, жалость, шелупонь.

Взоры станут неопасливы,

Стихнут дети на руках,
И родные будут счастливы
На далеких берегах…

Я сижу, чаек завариваю,

Изогнув дугою бровь.
Я шаманю, заговариваю,
Останавливаю кровь.

Если песенкой открытою

Капнуть в деготь не дыша,
Кровь пребудет непролитою,
Неразбитою — душа.

* * *

В дорогу.

Евг. Клячкину

Сэляви так сэляви!
Тель-Авив так Тель-Авив…
До свиданья, Женька!
Пой там хорошенько…

У прибоя на песке,

С разговорником в руке —
Молодой, не старый,
Ты сидишь с гитарой…

Там, на сахарных лугах,

На зеленых берегах —
Вспомнишь, бестолковый,
Климат наш суровый…

Сэляви так сэляви…

По любви так по любви…
По любви — по страсти?
Бог не даст пропасти.

* * *

Стою одна, с закушенной губой.
С довольно перекошенной судьбой,
Одна — меж «Перекопом» и «Форумом».
Согреюсь человеческой рекой,
Согреюсь на Мещанской, на Тверской.
Домой приду общипанным Колумбом.

Из молнии заплелся фитилек,

И занялся мой бедный флигелек —
Часовенка хотя б была пустая.
У молнии — невидимо путей.
Спасибо, что не тронула детей
Та молния кроваво-золотая.

Каких иносказаний наткала!

Поплакала и дальше побрела.
А он глядит с улыбкою бесстрастной.
Колотится об землю посошок.
Карабкается на руки стишок.
Доволен ли, что все вокруг пожег?
Ну что, генералиссимус прекрасный?
Что, прекрасный?

* * *