Сэлинджер

Мне иногда кажется – вот умру я, попаду на кладбище, поставят надо мной памятник, напишут «Холден Колфилд», и год рождения, и год смерти, а под всем этим кто-нибудь нацарапает похабщину[293].

Сэлинджеру понравился дизайн обложки, который создал его друг по Вестпорту Майкл Митчелл: буйствующий красный конь с карусели. На обложках первого и второго тиражей романа появилась запоминающаяся фотография Сэлинджера. При подготовке третьего тиража Сэлинджер открытым текстом потребовал от издательства снять фотографию.

Знаменитая фотография с оборота обложки романа «Над пропастью во ржи», которая была снята с обложки по просьбе Сэлинджера.

Сэлинджер начинал уходить в себя. Он пытался отгородиться от мира и отделить себя от своей книги. Это желание было наивным. Он начал революцию, и мир откликнулся. И все же первые отзывы рецензентов были противоречивыми. 15 июля 1951 года Пол Энгл писал в газете Chicago Daily Tribune: «Перед нами роман о шестнадцатилетнем парне, роман эмоциональный, но не сентиментальный, драматичный, но не мелодраматичный и честный, но не просто непристойный»[294]. Затем Энгл делает неискренний комплимент: «В общем, роман успешный».

Оригинал обложки первого издания «Над пропастью во ржи». Рисунок друга Сэлинджера Майкла Митчелла. Издательство Little, Brown.

Критик Айрин Элвуд из Los Angeles Times считала, что роман «настолько реалистичен, что причиняет боль, и все сбитые с толку, запутавшиеся взрослые жадно прочтут его для собственной пользы – и сразу же спрячут книгу от своих детей»[295].

Известный редактор, критик и радиокомментатор Клинтон Фэйдимен до 1943 года был основным литературным критиком журнала New Yorker. В заметке о «Над пропастью во ржи», написанной для Book-of-the-Month-Club News, Фэйдимен сказал об удовольствии, которое доставляет ему «содействие блестящему, новому, молодому американскому романисту»[296].

В New York Times к книге отнеслись почти шизофренически: в Times Book Review роман раскритиковали, но на следующий день в ежедневном издании газеты роман расхвалили. Джеймс Стерн из Book Review 15 июля посетовал на то, что Сэлинджер – «автор рассказов», а «Над пропастью» – «слишком длинное произведение, которое становится довольно монотонным. И автору не стоило бы так акцентировать эти судороги и подробности, касающиеся этой убогой школы. Эти подробности угнетают читателя. Да-да, именно угнетают». Стерн оправился от скуки в достаточной степени для того, чтобы выразить свое изумление тем, что ему понравился фрагмент о «м-р Антолини, единственном человеке, которому, как считал Холден, он мог доверять. Этот человек проявлял интерес к Холдену и оказался извращенцем. Это восхитительно. Ей-богу, восхитительно»[297]. 16 июля 1951 года в ежедневном издании газеты New York Times Нэш К. Барджер похвалил «странный, удивительный язык» «необыкновенно блестящего первого романа». И заметил, что не был бы удивлен, если бы вымышленный персонаж Холден «вырос, чтобы написать несколько книг (он много говорит о книгах) вроде “Бремени страстей человеческих”, “Оглянись на дом свой, ангел” или “Над пропастью во ржи”»[298]. Это было не слишком удачным замечанием об автобиографических истоках романа.

Совершив удивительный разворот на 180˚, New Yorker, редакторы которого сочли книгу «чрезмерно авторской», а героя книги – неправдоподобным, теперь называли роман Сэлинджера «блистательным, забавным, трогательным романом».

«Над пропастью во ржи» привлек мое внимание, когда роман был впервые издан, – вспоминал Гор Видал. – Существовала некая грань, некое лезвие, до которого мы писали во время войны, поскольку мы знали, что можем скоро погибнуть. Ребята думали о смерти. До этого Сэлинджер не забирался в глубины; он скользил по блистающей поверхности. Так что когда он, наконец, уловил мерцание голоса того мальчишки, оно засияло».