Сэлинджер

Будучи наброском продолжительной беседы в ванной комнате из повести «Зуи», рассказ построен как долгий разговор между Винсентом Колфилдом и его матерью, актрисой по имени Мэри Мориарти. Она прячет анкету, присланную сыну призывной комиссией. Обнаружив анкету, сын взрывается, хотя по ходу разговора становится все яснее, что мать просто пытается не допустить, чтобы с ее сыном случилось то, что уже случилось с ее другим сыном, Кеннетом, который погиб в бою. Третий брат, Холден, упоминается в разговоре, но остается за рамками рассказа. Младшая сестра Винсента, Фиби, носит пальто, которое брат считает прелестным. Кроме того, Винсент упоминает о бейсбольной рукавице, исписанной стихами, что предвосхищает бейсбольную рукавицу Алли в романе «Над пропастью во ржи». Еще более удивителен конец рассказа: Винсент понимает, насколько ему жаль оторванных от жизни ученых, солдат, которые вынуждены ночевать под открытым небом, всех, кто не дотягивает до совершенства, и самого себя, устроившего разнос матери, которая пыталась спрятать его под замком и не пустить его в ад.

В обстоятельствах того времени этот рассказ нельзя прочитать иначе, чем исполненное страстной любви письмо Сэлинджера матери, которая очень тревожилась, особенно о детях, которые вот-вот сорвутся с обрыва.

Дж. Д. Сэлинджер (рассказ «Сельди в бочке», Esquire, октябрь 1945 года):

Я в грузовике с моими солдатами, сижу на заднем борту кузова в ожидании лейтенанта из Отдела организации досуга и пытаюсь спрятаться от этого сумасшедшего дождя. (Здесь, в штате Джорджия, уж если польет, так надолго). Страшно неохота быть сволочью, да придется. С минуты на минуту. В кузове тридцать четыре человека, а на танцы можно взять только тридцать. Четырем придется остаться. Я уже решил, что вытряхну первых четверых справа. А пока, чтобы не слышать весь этот галдеж, напеваю себе под нос «Уходим в голубые дали». Я поручу двум солдатам (хорошо бы, окончившим колледж) спихнуть этих четверых на мокрую рыжую землю прекрасного штата Джорджия. Я, наверно, окажусь сейчас в первой десятке сволочей, которым когда-либо приходилось сидеть на этом вот заднем борту. Я смогу тягаться даже с близнецами Боббси[105].

Лейла Хэдли Люс: Уне нравилось получать весточки от Джерри; ей нравились его письма. Это были соблазнительные, великолепные, чарующие письма. Они были настолько замечательными, что Уна даже давала их на время Кэрол Маркус, чтобы та могла их переписать и отправить копии Биллу [Сарояну] в попытке соблазнить Билла и показать ему, как она здорово пишет.

Джон Леггетт: Когда Билла [Сарояна] призвали в армию и отправили на начальную подготовку в Сакраменто, Уна, Кэрол и двоюродная сестра Билла отправились в цыганскую поездку на полуостров Нижняя Калифорния, где купались нагишом и предавались другим безумствам. Уна сразу не понравилась Биллу. Он счел, что она ведет себя не как леди и пользуется слишком большой властью над Кэрол. А он хотел контролировать Кэрол. К тому же Билл думал, что Уна оказывает дурное влияние на Кэрол. Билл знал, что Уна – дочь О’Нила, но относился к ней критически. Он считал, что она нечистоплотна.

Арам Сароян: Кэрол, учившаяся в Далтоне [привилегированной частной школе на Манхэттене], очень четко формулировала мысли и была забавной, но ее по-прежнему немного пугала мысль о том, что ей надо писать письма известному писателю [Сарояну]. К тому времени Билл был в самом расцвете и знаменит так, как в 20-е годы был знаменит Фицджеральд.

Кэрол тайком списывала остроумные строчки писем Сэлинджера Уне. Единственная строка, которую я действительно помню, эта строка, которую моя мать [Кэрол] заимствовала из писем Сэлинджера: «Только что отправила свою пишущую машинку в стирку». Воображаю, как отец читал эти письма в лагере начальной военной подготовки и говорил: «Господи, я-то думал, что она просто миленькая девчонка. А она – одна из этих «умных» литературных женщин. Не хочу иметь с ними никаких дел». В конце концов, он получил увольнительную на день, она приехала к нему, и он удивительным образом смирился. Кэрол не понимала, что происходит».