Сэлинджер

Шейн Салерно: Роман Уны О’Нил с Дж. Д. Сэлинджером был прерван уходом Сэлинджера в армию.

Дэвид Шилдс: Пока Сэлинджер проходил начальную военную подготовку, он постоянно переписывался с Уной, и его любовь к ней крепла. Письма были средством выражения взаимной любви, особенно любви Сэлинджера. Он хвастался перед армейскими дружками: «Это моя девушка» и показывал им ее лучшие фотографии.

Уна О’Нил в своей гардеробной.

Гарви Джейсон: Сэлинджер ежедневно писал Уне. Письма были по десять страниц, а иногда и больше. Теперь такие длинные письма – это слишком. Мне в голову приходит единственная мысль: он, должно быть, с ума сходил от любви к этой женщине. Что говорит о маниакальной личности Сэлинджера.

Лейла Хэдли Люс: Теперь, когда они были разлучены, Джерри понял, насколько сильно он любит Уну.

Дж. Д. Сэлинджер: Если б Уна согласилась, я женился бы на ней на следующий же день.

Дебора Дэш Мур: Для евреев смысл войны заключался в том, что происходило на европейском театре военных действий. Это было войной с нацистской Германией. Евреи действительно хотели сражаться с Гитлером. И это желание было мотивом, побуждавшим многих евреев уходить добровольцами в армию и на фронт. Например, для людей вроде Сэлинджера, который мог бы воспользоваться возможностью остаться в США и обучать других солдат, но хотел отправиться на войну. Он мог остаться в США, но тогда бы не смог осуществить свое желание сражаться с Гитлером.

Дж. Д. Сэлинджер (рассказ «Последний день последнего увольнения», еженедельник Saturday Evening Post, 15 июля 1944 года):

Я так хотел убивать, что усидеть не мог. Разве это не смешно? Трус я страшный. Всю жизнь я избегаю даже драк. Всегда выбирался из них, говоря, что куда-нибудь спешу. А теперь я хотел стрелять в людей[101].

Алекс Кершо: После того, как его признали годным к службе и призвали, Сэлинджер 27 апреля 1942 года прибыл в Форт-Дикс. Ему было 23. Скорее всего в его личном номере была проставлена категория «H».

Дебора Дэш Мур: Когда людей призывали в американскую армию, они могли выбрать себе религиозную принадлежность. Они могли назваться протестантами и получить в личный номер букву «P», которая попадала и в их личные жетоны. Или можно было назваться католиком и получить букву «С». А если человек был евреем, в личном номере не ставили букву «J»; евреям предлагали букву «Н», обозначавшую Hebrew (иудей). В то время это слово стало категорией, которую использовали для обозначения евреев, иммигрировавших из разных стран. Использовали эту букву и во время Второй мировой, хотя буква «J» подходила бы больше. Во многих отношениях английское слово Hebrew было старомодным, «деликатным» способом обозначения евреев. Решение ставить букву «Н» в личных жетонах было очень важным. Некоторые солдаты систематически уничтожали эту букву. Позднее, во время сражений в Европе, некоторые военнослужащие никогда не надевали личные жетоны. Но другие солдаты-евреи всегда носили свои личные жетоны с буквой «Н», потому что хотели, чтобы, в случае если они попадут в плен, немцы знали, что их бомбят именно евреи.

Пол Александер: Сэлинджер решил, что хочет попасть в школу подготовки офицеров. Для этого (а многие новобранцы не могли поступать в такие школы) ему надо было получить рекомендательные письма, и он обратился к полковнику Бейкеру и Уиту Бёрнетту с просьбой написать такие письма.

Полковник Милтон Дж. Бейкер:

Полагаю, что [Сэлинджер] имеет все качества и характер, которые позволят ему стать отличным армейским офицером. Рядовой Сэлинджер – очень привлекательная личность, обладает острым умом, его физические способности выше средних. Он старателен, совершенно лоялен и надежен. Уверен, он хорошо послужит стране[102].

Уит Бёрнетт: