Сэлинджер

Вернер Климан: Одним унылым вечером, около 8 часов, когда мы стояли все в том же доме в Цвайфеле [в доме были расквартированы связисты и контрразведчики], Сэлинджер неожиданно сказал мне: «Пойдем-ка повидаемся с Хемингуэем». Мы надели шинели, взяли фонарик и пошли. Пройдя примерно с милю, мы нашли маленький кирпичный дом и увидели знак P. R. O., что означало «Отдел отношений с общественностью». Подойдя чуть ближе, мы увидели боковую дверь, в которую и вошли. Внутри мы нашли капитана Стивенсона, который был дежурным по части, и Хемингуэя, растянувшегося на диване. На лбу у Хемингуэя был защищавший глаза от света козырек. Он энергично писал что-то в желтом блокноте. В офисе был свой генератор, обеспечивавший электричеством прибывших на ночлег военных репортеров. Остальной городок утонул во мраке. Получив возможность снова посетить одного из гигантов мира, автора недавно опубликованного романа «По ком звонит колокол», я испытывал душевный подъем. Я встречался с ним двумя месяцами ранее в Блейальфе, и тогда смог расспросить Хемингуэя о двух прекрасных женщинах, которых он любил, – Марлен Дитрих и Ингрид Бергман. И вот теперь я сидел с Гигантом и молодым честолюбивым автором, Сэлинджером, который уже опубликовал несколько рассказов. Пока мы попивали шампанское из алюминиевых кружек, я был очарован мыслью, что нахожусь в обществе двух таких талантливых людей и могу наблюдать за ними в такой естественной обстановке. И когда 17 лет спустя я получил от Джерри письмо, я подумал: да, я помню тот вечер так, словно это было вчера. Такие необычайные события остаются в памяти на всю жизнь. Это было уникальным опытом, полученным во время выполнения мною официальных обязанностей[161].

Дэвид Шилдс: По словам Климана, именно тогда, в разгар войны, под шампанское и в обстановке мужской дружбы, Сэлинджер и поведал Хемингуэю о своем анатомическом дефекте.

Ноа Розенберг: Климан по сей день восхищается способностью Сэлинджера подробно обсуждать с Хемингуэем персонажей одного из рассказов Хемингуэя. Широко открыв глаза, Климан вспоминал: «Он знал всех упомянутых Хемингуэем людей. Через два часа после разговора я не вспомнил бы эти имена!»[162]

Дэвид Шилдс: Сэлинджера смущали собственные литературные устремления. В перерывах между боями он культивировал дружеские отношения с Хемингуэем и безостановочно посылал свои произведения в New Yorker и многие другие журналы.

Дж. Д. Сэлинджер (выдержка из письма Вернеру Климану, 1961 год):

Думаю, что ты наверняка тоже огорчен фактом и обстоятельствами смерти Хемингуэя. Помнишь домик, в котором мы стояли во время боев за лес Хюртген? Я помню доброту Хемингуэя. Уверен, что и ты ее помнишь[163].

Дэвид Шилдс: Хемингуэй покончил жизнь самоубийством 2 июля 1961 года.

* * *

Алекс Кершо: Сэлинджер вместе со всей американской пехотой сражались в Европе, учитывая особенности местности. Неважно, насколько хороша твоя техника. Пехоте приходится передвигаться по конкретной местности, будь то пляж, живые изгороди, болота, сельская местность, сражаться и очищать территорию от противника. Естественные преграды были самыми страшными, поскольку они давали немцам идеальные позиции для обороны, которые они отстаивали и с которых совершали атаки. Идеальным примером естественного препятствия был лес Хюртген, одна из худших местностей, которые пришлось с боем занимать во время Второй мировой войны.

Царивший в лесу постоянный сумрак скрывал сеть изобретательно расставленных мин-ловушек и обычных мин. К тому же местность была почти идеальна для обороны. Там было много немцев, которые укрывались в смертельной для наступающих системе бункеров и укрепленных позиций.

Окружающее оказывало совершенно гнетущее воздействие. Над нами на высоте сорока метров нависали вершины деревьев. Нельзя было пройти и десятка метров, чтобы не наткнуться на упавшее дерево. И таких деревьев было бесконечно много. А земля под ногами была заминирована.

Эдвард Дж. Миллер: За десять дней октября Четвертой дивизии удалось продвинуться примерно на пять километров, но за каждый из них пришлось заплатить, по меньшей мере, тысячью жизней.

Дэвид Шилдс: Один капитан американской армии заметил, что за день его солдаты захватывали три дерева, и каждое из них – ценой сотни жизней.

Дебора Дэш Мур: Солдаты описывали это сражение как бойню, в которой им хотелось спрятаться в собственных касках. Пули, прилетавшие отовсюду, рикошетили от стволов деревьев. Было непонятно, где находится противник.

Алекс Кершо: Парням буквально отрывало ноги. Раз – и нет половины ноги. А они смеялись, когда их уносили на носилках, потому что знали: теперь их отправят домой.