Селинунт, или Покои императора

Если бы все это осталось между вами — между тобой и Сандрой, — если бы дело не приняло агрессивный и рекламный оборот, тебе не пришлось бы вмешиваться, и образ грабительницы не всплыл бы снова перед твоим внутренним взором. Как посмела она зайти так далеко? В-конце концов, ты был еще жив: неужели она решила, что ты позволишь ей докрутить свое кино до конца и не появишься на горизонте? Допустим, она хотела привлечь к Атарассо более широкую аудиторию — так она объяснила тебе свою просьбу переработать те самые тексты, подсократить их, если нужно — подправить. Ты притворился, будто такого объяснения тебе достаточно. Но теперь, держа в руках книгу, ты спрашивал себя, что же творилось в голове у этой девушки. Да, она не была обременена предрассудками, и монахиней ее тоже не назовешь! Только страсть могла внушить ей подобный план, чтобы добиться своих целей: слепая и дикая страсть, о которой ты тогда едва догадывался. Какую роль она играла при Атарассо? Он удочерил ее уже большой; возможно, она действительно была его дочерью. Но удочерение могло быть и только прикрытием, удобным соглашением, средством для Андреаса Итало передать ей вместе с огромным состоянием моральное обязательство позаботиться о том, чтобы его воля в отношении коллекций и фонда была исполнена после его кончины, а его память защищена. Но Сандра зашла гораздо дальше, чем он мог ожидать. Теперь было очевидно, что Атарассо никогда не держал в руках пресловутой рукописи, а Сандра организовала внезапный отъезд, чтобы ее присвоить и порвать с тобой. Поскольку ты сразу же не развил бурной деятельности, чтобы ее вернуть, — ты мог бы поднять на ноги своих друзей, обратиться в полицию, — она решила, что ты и в будущем не станешь на нее претендовать, как бы она ею ни распорядилась. Поэтому она придержала рукопись три года, но при этом распустила слухи о существовании необыкновенного документа, не публиковавшегося при жизни. Воздвигнуть покойному мэтру нелепый памятник из краденого мрамора — трудно было худшим образом воздать почести человеку, которого никто не мог заподозрить в интеллектуальной нечистоплотности, да и память о котором была еще жива. Это был намеренный и лукавый поступок, ответственность за который полностью ложилась на Сандру. Можно подумать, что она, не удовлетворившись славой исследователя, захотела изменить его имидж и вывести на первый план другого человека, который затмил бы собой археолога, коллекционера и ученого. Только слепая страсть могла вызвать поступок такого рода. Но вот опять: как его понять? Чем объяснить?.. Ты натыкался на то же препятствие, на тот же неразрешимый вопрос, как и в отношениях между твоей матерью и Гастом. Все истины, пережитые под чужой личиной, когда в игру вступает не только любовь, но и какая-то неясная движущая сила, тонут в иррациональном. Возможно, у Сандры было чувство вины перед Атарассо; возможно, воздавая его отлетевшей душе эти чрезмерные почести, она пыталась умиротворить ее и получить себе прощение?

«Женщина, заманившая меня в рощу Персефоны[71] на вечное изгнание…» — еще одна фраза из твоей книги, звучащая как предзнаменование. Сколько бы ты ни бился, тебе было не вырваться из сетей, которые набросила на тебя твоя сирена, птица или рыба, или, скорее, твоя Цирцея.[72] Но ты не хотел, чтобы тебя превращали в свинью: ты хотел вернуть себе первоначальную сущность и свой голос. А для этого у тебя была только одна возможность: заявить о себе во всеуслышание, не ради возмещения материального или морального ущерба, а потому, что тебе было невыносимо выступать сообщником столь явной фальсификации.