Село милосердия

Опасность подстерегала на каждом шагу. Бой хоть и кончился, но то здесь, то там еще слышались одиночные выстрелы, — это уходили на восток, отстреливаясь, разрозненные группы красноармейцев. Можно было легко напороться на неразорвавшуюся мину, а то и просто угодить под случайную пулю. Да и встреча с вражеским патрулем не сулила ничего доброго: фашисты не стали бы разбираться, кто ты и зачем выбрался из дому в такую рань.

Но там, среди болот, погибали свои! Сельчане это понимали, потому и было в коллективном порыве нечто сильнее страха.

6. ИНОГО ВЫХОДА НЕТ

Над дорогой клубился зябкий утренний туман. Выползая из болота, он медленно растекался по полю, густо затопляя низины и сглаживая воронки. Сквозь прорехи в мутной слоистой пелене, затягивающей землю, проглядывали то лошадиная морда, замершая в мертвом оскале, то покореженный ствол пушки с продырявленным щитом или человеческая рука, изогнутая в последнем рывке. Все это появлялось внезапно, точно выпрыгивало из болота как привидение, вызывая нервную дрожь. И тотчас исчезало.

Местами туман сгущался настолько, что ноги тонули в нем, как в молочном киселе, и тогда у двух совершенно обессилевших людей возникало ощущение, словно они шагают в пустоту. Поповьянц и Бумагина невольно придерживали шаг, стараясь ступать как можно тверже.

Всю ночь оба, боясь остановиться, проблуждали по незнакомой местности, то выходя на разбитую снарядами и бомбами дорогу, то еле плетясь по превратившимся в топь полям. Сводная рота, с которой шли на прорыв, перестала существовать еще вчера. Большинство бойцов полегло в многочисленных бесплодных атаках, а жалкие остатки были рассеяны пулеметными очередями.

Поповьянц и Бумагина чудом остались живы. Уже в сумерках, насквозь промокшие и озябшие, они с трудом выбрались из зарослей осоки, долго плутали в поисках дороги, потом сбились окончательно с пути и попали на пашню. Лишь под утро подошли к железнодорожной насыпи и там решили дождаться рассвета. Рухнув в густую траву, они прижались друг к другу, чтобы хоть немного согреться, но, несмотря на чудовищную усталость, задремали всего на час-полтора. Проснулись окоченевшие и, ежась от утренней прохлады, двинулись дальше, неизвестно куда.

Из-за тумана в трех шагах ничего нельзя было разглядеть. В одном месте Сара, оступившись, едва не скатилась в глубокую воронку. И тут силы оставили ее. Девушка заплакала.

— Держись, не смей раскисать, — прикрикнул Рафаэль, понимая, что только строгостью, а не жалостью может заставить свою спутницу преодолеть слабость. — Скоро придем…

— Куда?

— Хутор где-то здесь должен быть. На карте видел.

— Артемовка? До нее от Борисполя не больше десятка километров, а сколько идем!

— По прямой близко, но мы кружим.

Разговаривали они вполголоса, точно страшились разбудить тех, кто навечно заснул на погруженном в молочное безмолвие поле. Тишина вокруг стояла непробиваемая. После вчерашнего ада, когда вокруг все гудело и дыбилось, а человеческие крики сливались с диким ржанием коней и ревом моторов, эта тишина казалась особенно зловещей. Звуки глохли в ней, как в вате, оставляя звон в ушах. Даже шум шагов бесследно растворялся в пронизывающей сырости.

Дождь, прекратившийся ночью, все вокруг пропитал влагой. Мокрой была земля, трава, мокрыми были кусты, с которых при малейшем прикосновении срывались гроздья брызг. Даже воздух отяжелел и при вдохе будто застревал в горле.

Впереди показалась будка путевого обходчика. Крыша ее была снесена снарядом, отчего строение скособочилось. Рядом находился переезд. Поповьянц схватил спутницу за руку.

— Мы же тут вчера были, — воскликнул он. — Точно помню разбитый фонарь на шлагбауме.

— Выходит, всю ночь протоптались на месте?

— Следопытов из нас не получится, — сокрушенно вздохнул Поповьянц. — Карты нет, а без нее далеко не уйдешь.

— Давай держаться железной дороги.

— А в какую сторону идти? Где Киев, где Харьков? Не знаешь?.. Я тоже. А главное — где немцы? Как говорится, налево пойдешь — коня потеряешь, направо — головы не сносить…

«Как хорошо, что Рафаэль, несмотря на безнадежность положения, способен пусть горько, но все же шутить», — подумала Сара. Сама она едва держалась на ногах и была страшно подавлена. Прошедшее казалось кошмарным сном. Отступление, разгром, гибель. сотен людей… Не окажись рядом надежного товарища, давно бы потеряла голову. А ведь считала себя сильной, мужественной, способной хладнокровно действовать в любых критических ситуациях. На «скорой», где она когда-то работала, всякое бывало, а на фронте — и говорить не о чем…

Как ни странно, но Поповьянц думал о том же. Не будь с ним девушки, он бы сразу потерял уверенность. Присутствие человека, ощущение, что в тебе нуждаются, побуждало к решительным поступкам.

— Надо разведать, — сказал он. — Пойдем осторожно, пока не наткнемся на станцию или разъезд. Тогда и разберемся, в каком направлении двигаться дальше.

— Хорошо. Одну минуту…