Сельва не любит чужих

Но сегодня, стоило Канги Вайаке задремать, он зазвучал громко и отчетливо, словно говорящий стоял совсем рядом. И это было достойно удивления, как и то, что впервые вопросы, задаваемые Некто, были обращены к самому Ливню-в-Лицо.

– Зачем ты здесь? – спросил Голос, и не ответить ему было невозможно. – По нраву ли тебе здесь?

– Нет, не по нраву, – шепотом отозвался Канги Вайака, но тотчас понял, что говорить вслух нет необходимости. – Я не хотел быть здесь. Но такова воля Тха-Онгуа, и Могучих, и самого Подпирающего Высь.

– Вот как? – Голос, похоже, удивился. – А почему ты покоряешься их воле?

Ответить на этот вопрос было совсем нетрудно.

– Потому что они сильны и воля их священна…

– Разве? – еще больше удивился Голос. – Ты ли говоришь это? Разве не ты отсекал головы тем, кого именуешь Могучими, и разве не тебе чешет пятки один из них?

Предки свидетели, это была правда! Раньше М'буула М'Матади не задумывался о таком, но стоило истине прозвучать, и она сделалась неоспоримой. Нет нужды бояться Могучих!

– Если же не они, то кто дал Муй Тотьяге право назваться Подпирающим Высь? Подумай и ответь: может ли подобный ему править и повелевать?

Странное дело: произнесенное Голосом вовсе не показалось Ливню-в-Лицо кощунством. Очень кстати вспомнился вдруг Муй Тотьяга Первый, только не нынешний, блистающий обилием орденов и позументов, а прежний. Тот, которого не раз бивал на состязаниях сверстников крепкий и рослый парень Вайака, не знающий в те дни, что станет Ливнем-в-Лицо.

Мощь властелина – в поддержке Могучих. Но если Могучие слабы, то чья же сила утверждает власть ничтожества?

Неужели… ничья?

– Хорошо, – ласково одобрил Голос. – Ты рассуждаешь верно. Но задумайся еще вот над чем: если лживая слабость торжествует над мужественной силой, кому это выгодно, а кому – нет?

Кому выгодно?

Доселе Канги Вайака не задавался такими вопросами. Все было ясно Левой Руке Подпирающего Высь, ибо все было указано свыше, и смысл бытия заключался в пище кхальфах. Но теперь, став М'буула М'Матади, он обязан был найти ответ…

Для чего нужен Муй Тотьяга Могучим?

Для того чтобы держать в узде людей нгандва.

Зачем нужны Могучим люди нгандва?

Чтобы торить тропу Железному Буйволу.

Почему ведут они Железного Буйвола в дикие горы?

Нет ответа. Но ясно одно: не на пользу людям нгандва.

– Верно! – теперь Голос был хмур и жёсток, как бич. – Не на пользу Нгандвани стараются пришельцы, и стонет под их ногами оскверненная Твердь. Равнина и горы устали терпеть. Они ждут избавителя, и если найдется такой, то по праву воссядет он на резной табурет. А теперь, – Голос смягчился, – подумай, Сокрушающий Могучих, крепко подумай и ответь: разве не понял ты еще, кто я и зачем пришел к тебе?

Золотое сияние полыхнуло перед смеженными очами узника, вытянулось огненной канителью, изогнулось аркой, и там, за гранью, в кипении исступленной белизны, явственно вырисовалась смутно очерченная фигура, облаченная в радужный плащ с капюшоном.

И все сделалось понятным Канги Вайаке.

Его собственная Тья, Вторая Душа, говорила с ним и просила разрешения войти в тело…

Каждому из народа нгандва ведомо: две души даровано человеку извечным Тха-Онгуа – низкая душа тела, именуемая Гьё и высокая, нареченная Тья.

Неразрывно связанная с плотью, живет Гьё, и мужает, и дряхлеет, и умирает, и не возрождается более. Такова судьба большинства людей нгандва. Но к очень немногим, избранным для священного служения, посылает Творец сияющую Тья, Бессмертную Душу, а вместе с нею – тяжкие труды, горькие утраты и – в уплату за все – право на вечную жизнь.

Лишь с согласия смертного может слиться с ним воедино Тья, и не каждый соглашается принять ее, ибо для многих спокойная жизнь дороже жизни вечной.

Но слава о решившихся сияет в веках, и место их у престола Тха-Онгуа, по правую руку его…

Каждый человек нгандва знает это. Люди же дгаа, обитающие в горах, отрицают наличие Тья, признавая лишь Гьё. Что ж, на то они и дикари, мало чем отличающиеся от животных, и лучший из уделов для них – служить нгандва, истинным людям.

– Разрешите ли войти? – спросил Голос.