Сельва не любит чужих

Он заранее знал, каким будет ответ, ибо ведает Тья невысказанные помыслы Гьё, но по воле творца обязана Бессмертная Душа спросить у человека позволения, так же, как и человек обязан ответить. Ясно, недвусмысленно – и вслух.

– Да! – не колеблясь, сказал спящий Ливень-в-Лицо, и чесальщик замер у ног его, испуганный и удивленный.

В первый раз за восемь дней разговаривал повелитель во сне, и никогда не становилось лицо его таким умиротворенным, как в это мгновение.

Чесальщик пяток, жалкий раб, не мог видеть, как переступает лучистый порог пришелица, облаченная в радугу. И не дано ему было ощутить яростный жар золотой волны, что прокатилась по самым сокровенным уголкам плоти Канги Вайаки, растворяя в себе его Гьё, выжигая напрочь сомнения и вселяя мечты о великом и неизбежном…

Этот миг был решающим моментом Внедрения. Любая оплошность, даже мельчайшая, могла свести на нет все усилия, сделать бессмысленной наитщательнейшую подготовку. Поэтому Йигипипу пришлось сконцентрироваться полностью и выложиться до упора. Но когда дело было сделано, Несомый, глядя глазами нового Носителя, позволил себе невинно погордиться филигранно проведенной операцией.

Он сделал это!

Теперь можно было признаться себе самому: он, Йиги-юю, совершил невозможное. С минимальными ресурсами он подчинил волю высокоорганизованного организма и прочно обустроился в подсознании. Безусловно, серьезным подспорьем оказалась местная мифология, идеально, словно на заказ сделанная, она отвечала потребностям Несомого. Туземец не мог не поверить в легенду, освященную верованиями предков. Но никакие привходящие обстоятельства не помогли бы наблюдателю, не будь он профессионалом высшего уровня.

Теперь, осуществив переход, Йигипип был уверен: ничто из задуманного не останется невыполненным.

В последний раз прощупал он остаточными флюидами прежнее свое тело, прощаясь и от души желая удачи, а затем разорвал связь и послал неслышный импульс, приказывая новому телу пробудиться.

И когда Канги Вайака, Ливень-в-Лицо раскрыл глаза, мир был иным, не таким, как прежде. Неявное сделалось явным, а неясное ясным. Незнакомыми оттенками искрилось пространство, и невнятные шепоты ползли отовсюду, но не сразу, отнюдь не сразу смог Сокрушающий Могучих понять, что это невысказанные мысли стражников слышны ему…

Прислушиваясь к себе, понял М'буула М'Матади, что отныне он не таков, каким был, и рассмеялся, счастливый.

Для полного понимания еще не настала пора, но и того, что было, хватало с лихвой. Он знал уже: недолго ему сидеть здесь, в дурацкой яме, наедине с ничтожным рабом-чесальщиком. Люди нгандва ждут его там, наверху. Им необходим настоящий вождь, и Сияющей Нгандвани нужен истинный, а не фальшивый король, а значит – скоро, совсем скоро придет срок уйти отсюда.

Когда настанет время, он найдет способ выбраться!

Удивительно быстро установился симбиоз, даже скорее, чем предписывали инструкции Корпуса. Несомый без сопротивления вошел в контакт с новым Носителем и стал единым целым с личностью туземца. Теперь оставалось немногое: довести до конца инфильтрацию.

Йигипип неторопливо проструил караковое поле сквозь нервные пучки симбионта, и Канги Вайака, слабо улыбнувшись, провалился в теплое забытье, наполненное нескончаемой чередой добрых видений…

А тот, кто миг тому был Носителем, еще какое-то время стоял на краю гнилой ямы, ошеломленно озираясь и потряхивая нечесаной головой.

Он явственно ощущал некие перемены в себе и оттого был встревожен, но, разумеется, не мог осознать сути происшедшего. Отчего мир вокруг стал тусклее, чем был только что? Почему привычный шелест чужих мыслей внезапно сгинул, сменившись войлочно-плотной тишиной? И зачем вообще оказался он тут, на самой окраине туземного поселка, рядом с гадкой, дышащей мерзкими испарениями ямой?

Впрочем, бывшему Носителю было не до размышлений.

Слишком много важных дел предстояло ему совершить нынче, но самое главное, конечно, поскорее позавтракать, потому что он был голоден, а это неимоверно раздражало.

Какие уж там раздумья на пустой желудок?

И потому Носитель, утративший Несомого, забыв о пустяках, отвернулся от зияющего в земле темного провала и побежал прочь, туда, где тепло, сытно и уютно.

Домой.

Он бежал, ни от кого не скрываясь, но никто – ни тюремщики, толпящиеся у котла с пайковым пивом, ни простолюдины нгандва, слоняющиеся по кривеньким улочкам трущоб, ни нагруженные покупками земляне, возвращающиеся в уже затихшую, понемногу приходящую в себя Козу с барахолки, – не проявил к нему особого интереса.

Да и с какой стати, в самом-то деле, было озабоченным людям обращать внимание на маленькую пегую свинку?

3

ВАЛЬКИРИЯ. Дгахойемаро. Ночь темного пламени

Желтый уголек звезды Гд'Ла, спутницы героев, уже проклюнулся в темнеющем небе, предвещая скорое появление серпика синей луны, когда сотник Ккугу Юмо, завершив доклад, получил дозволение покинуть палатку Начальника Границы.