Семь чудес света. Библейская Русь. Календарь и Пасха. Рождество Христа и Никейский Собор. Пророчество Даниила. Подземная Москва XVI века – прообраз знаменитого «античного» Лабиринта.

Сегодня на эту тему пишут следующее: «Рамазанов воздержался от расшифровки «постороннего настояния», но несомненно, что под ним подразумевалось вмешательство если не самого Николая I, то его ближайшего окружения» [850:1], с. 16. Во всяком случае, «под влиянием «посторонних» изменится и надпись на пьедестале памятника. Если на модели Гальберга была начертано: «Н. М. Карамзину, словесности и истории великие услуги оказавшему», то впоследствии, уже на завершенном памятнике, появится другая надпись, выполненная накладными позолоченными буквами: «Н. М. Карамзину, историку Российского государства повелением императора Николая I-го 1844 года»» [850:1], с. 16. Таким образом, скорее всего, подлинным идеологом памятника Карамзину был императорский двор Романовых, а может быть, и лично Николай I.

Памятник изготовили по высшему классу в императорских мастерских Петербурга и лишь затем перевезли в Симбирск. «Отливка статуи Клио из бронзы была осуществлена в мастерских Академии художеств под руководством опытнейшего мастера этого искусства барона П. К. Клодта. Летом 1843 года статуя музы истории с большими трудностями была доставлена по Волге на симбирскую пристань… Из столицы… прибыли четырехугольный пьедестал из красно-бурого финляндского гранита» [850:1], с. 17–18.

Вглядимся теперь пристальнее в сам памятник и процитируем официальное его описание, представленное С. И. Гальбергом: «Прилично и согласно с требованиями изящного было бы и ставить как памятник на богатом пьедестале музу истории Клио, которая, имея в левой руке эмблематический признак свой трубу, правою возлагает на жертвенник бессмертия СКРИЖАЛИ ГОСУДАРСТВА РОССИЙСКОГО, посвящая их таким образом бессмертию». Цит. по [850:1], с. 15.

Вот всё и проясняется. На самом деле Романовы воздвигли памятник в общем-то не историку Карамзину, а СОДЕРЖАНИЮ его труда под названием «История (скрижали) Государства Российского». Другими словами, изваяние задумали не столько как памятник автору, сколько как монумент романовской версии истории России, опубликованной под названием «История государства Российского». Тот факт, что написал ее именно Карамзин, не имел, по-видимому, в глазах Романовых, принципиального значения. На место Карамзина могли выбрать какого-либо другого способного романовского историка, столь же прилежно исполнившего бы заказ Романовых. То есть дело оказалось вовсе не в личности автора, а в той новой версии истории, которую его призвали озвучить. Потому и решили возвести на пьедестал именно новую романовско-миллеровскую «историю России». Конечно, при этом милостиво не забыли и Карамзина, однако трезво отвели ему заведомо второстепенное место. А именно, в скромной нише, внизу пьедестала. Исполнителю-чернорабочему указали его подлинное место. Место послушного рупора, донесшего до общественности официальную точку зрения, каковую теперь настоятельно рекомендовали вызубрить всем.

Напомним, что именно Карамзин впервые познакомил широкую русскую общественность XIX века с «новой историей Руси». «А. С. Пушкин, имея в виду главный труд Историографа, с восхищением писал: «Древняя Россия, казалось, найдена Карамзиным, как Америка Колумбом…»» [850:1], с. 29. В частности, именно Карамзин впервые широко озвучил романовскую версию истории «очень плохого Ивана Грозного». Пишут так: «Карамзин в «Истории государства Российского» гневно заклеймил тиранию Ивана Грозного и ужасы опричнины, тайное злодейство Бориса Годунова» [850:1], с. 29. Между прочим, в труде Татищева (точнее, приписываемом сегодня Татищеву, см. «Новая хронология Руси», гл. 1), предшествующем во времени «Истории» Карамзина, об опричнине ничего не говорится!

Так что Карамзин заслуженно удостоился хотя и скромного, но все-таки своего места у подножия памятника романовской истории Руси. Он постарался как мог и преуспел. Власти милостиво его похвалили. Да еще получил в награду пенсион по пятьдесят тысяч рублей в год. Что было весьма немало.

Более того, на одном барельефе монумента решили показать высочайшее одобрение Романовыми деятельности Карамзина. А именно, император Александр I милостиво внимает «Истории» Карамзина. А на втором барельефе подчеркнуто откровенно изобразили – сколь много денег заплатили историку-рупору за его труд. К ногам Карамзина дождем высыпаются монеты.