Семь чудес театра оперетты

И самая тяжёлая роль в спектакле – Адель, Алена Федорченко. Не знаю, сколько лет этому чудесному ребёнку, что работает самые тяжёлые эпизоды. Она поет в начале, в середине и в конце. Поёт полноценные арии, без скидок на возраст, танцует наравне с балетом. В полную силу, взрослый человечек. Работает и чувствует зал. И при этом – держится отлично, ни единым взглядом не выдавая волнения или страха. И держит уровень старших товарищей. Образы маленькой Джейн и воспитанницы Адель выполнены с таким прилежанием и искренностью, что зритель встречает её с уважением. А это – многого стоит.

Сложно писать об идеальном спектакле. Потому слог мой рублен и конкретен. Лирическое отступление будет в конце.

Музыка написана Кимом Брейтбургом. Каждая ария – хит. Все музыкальные номера – ложатся в память, полностью. Вся музыка между действиями – оригинальна и сильна. К слову сказать, вчера посетила балет на музыку Сергея Прокофьева «Золушка». Из балета не запомнила ни одной музыкальной фразы. Из «Джейн Эйр» запомнилось всё. Арии напеваются до сих пор, мелодии не наскучат. Браво, маэстро.

Текст, который многие в том же интернете ругают. Карен Кавалерян написал либретто в стихах. Актеры на сцене одушевляют поэтический текст. Здесь возникает потребность прочитать и прослушать его ещё раз, уже без визуального ряда. И после чтения либретто с официального сайта Карена Кавалеряна и прослушивания «голой» записи из зала – хочется купить билет на спектакль ещё раз. Карен Кавалерян создал не просто пьесу в стихах по мотивам романа «Джейн Эйр». Он написал своё переложение известного романа, ничуть не погрешив против духа первоначального романа.

Считаю, что эта пьеса – отдельное произведение. Мастерство актёров добавило ему красок и жизни, но и с листа читается, как поэма. Настоящее поэтическое произведение.

Режиссеры спектакля – Алина Чевик и Александр Маракулин. Всё действие – один пульсирующий сосуд. Ритм и нервное напряжение, стиль и подача, актерская работа и замысел – всё стройно и едино в картине. Учебник. Кроме паузы перед поклонами и финалом. Сегодня зритель просто потерялся. Или…

Итог. Живой идеальный спектакль.

Лирическое отступление. Это не Шарлотта Бронте. Это поэтическое произведение Карена Кавалеряна по мотивам романа на музыку Кима Брейтбурга, сыгранное одной семьей актёров. Семьей.

В наше время Инстаграма – видеть на сцене скромную девушку из приюта для сирот, что переживает первую и единственную любовь – дико и «хайпово». Зал полон девушек, макияжа на которых побольше, чем на актрисах на сцене. До, в антракте и после спектакля в фойе и кулуарах «мэйк сэлфи, плиз». Только кривятся слегка накрашенные губки. Только что-то в их глазах – не так. Не выходит сэлфи, переснимите, пожалуйста. Что-то они думают, а глаза – зеркало, думы этой не спрятать, никак. А телефон – штука электронная, не посочувствует. Бабушки и женщины, мужчины и дедушки в зрительном зале – молчат. Не переговариваются между собой. Исключения – случайные гости, что пришли в первый раз даже просто «в театр». Это понятно и простительно, впечатления захлестывают и надо, надо говорить. Пускай, чуть громче, чем принято, но говорите. Говорите, думайте, делитесь.

Но есть в этом спектакле признак того, что это – спектакль из будущего. Создатели опередили наше время по ритму и количеству вложенных идей и мыслей. Возникает диссонанс в зрителе – мыслить на таком уровне тяжко. Мыслить вообще тяжко. А прожить спектакль будущего – ещё труднее. Создатели подразумевали, что все в зале знают роман и экранизации, знакомы и с творчеством Шарлотты Бронте, и с жанром мюзикла, и со спецификой русской театральной школы. Высокая планка постановки – в знак уважения к зрителю. Не оценить этого – не могу. Спасибо за уважение, режиссёры и создатели.

Мне потребовалось перечитать роман и прослушать несколько раз пиратскую запись всего спектакля из зала, чтобы понять: «Джейн Эйр» требует большего, чем просто быть зрителем.

Рочестер на сцене появляется не так часто. А спрессовано в его арии и слова, в его действия, жесты, порывы – гораздо больше, чем в книге.

Глаза его пылают и гаснут, руки то прикасаются к Джейн, то пытаются её уловить, удержать. И вдруг пытаешься вспомнить – а кто из твоих возлюбленных хоть раз так держал тебя за плечи. Да и было ли такое – чтобы мужчина дрожал от прикосновения к тебе, не от желания, но от того, чем переполнено сердце, полно любовью. Да, именно этим слегка затасканным словом и великой силой. Был ли в твоей жизни такой? И с грустью понимаешь, что…

Джейн – монетка. Звонкая монетка, настоящая серебряная, чеканки королевской. Каждая фраза – прямая и искренняя, каждый поступок – диктует её сердце и её совесть. И вдруг оказывается, что у нас-то сегодня всё не так. Проще. Грубее. По понятиям. Инстинктивно. Как у зверьков. Разум и чувства не противоборствуют.