Семь дней до Мегиддо

– Я шоколадные люблю, – сказал мальчик в розовых джинсах. – Леденцы, фу!

– Ты глупый! – сказала стратег. И заглянула мне в глаза: – Можно?

– Максим, ну дай ты ребенку конфету! – велела Милана. – И пошли.

– Ага, – сказал я. – Сейчас.

И протянул ладонь с леденцом стратегу.

Глава пятая

Я чувствовал Гнездо.

А оно меня.

В сознании прокатывались какие-то растерянные, смятенные образы. Гнездо ощущало неладное, но у меня и самого не было уверенности в том, что я делаю…

Нет, вру.

Уверенность была.

Не было знания.

Я просто понимал, что стратег сейчас умрет.

Или не прямо сейчас, а к вечеру.

Быть может, когда все уже забудут про леденец.

Случаются же у них неудачные Изменения? Да наверняка…

Прежним не будет нужды нападать на Гнездо. И уж тем более уничтожать всю Землю, как боялись Лихачев и Продавец. А вся Земля – это не только миллиарды людей, которых я не знаю и никогда не увижу. Это Дарина, Милана. Это мама и папа. Это Наська, это двое мальчишек-куколок. Это наши ребята-серчеры. Это всё, что у меня есть, всё, что имеет смысл.

Девочка-стратег такого смысла для меня не имеет. Ей просто не повезло!

Тонкие пальчики быстро потянулись к леденцу.

Я сжал кулак.

Стратег изумленно уставилась на меня. Неловко подергала кончик пластиковой палочки, торчащий между пальцами.

Я не разжал ладонь. И спрятал конфету в карман.

– Ты извини, – сказал я. – Не знаю, откуда у меня этот леденец. Сколько он валялся в кармане… засох весь небось.

– Он же леденец! – недоуменно сказала Анна. – Как он мог засохнуть?

– Всё может засохнуть, – сказал я, пятясь. – Знаешь, совершенно всё! Я схожу в магазин, принесу тебе десять леденцов. Малиновых, да?

– И вишневых…

– Десять малиновых, десять вишневых! – бодро пообещал я, отступая к двери. – Заметано! Сегодня принесу! Ну всё, не буду мешать!

Куколка пожала плечами. Сказала, будто обвиняя:

– Вы странный.

И повернулась к роялю.

Я выдохнул.

На негнущихся ногах миновал Милану и вышел из комнаты. Прислонился к стене. Милана, хмурясь, вышла следом, закрыла дверь.

– Что с тобой? Максим, что происходит?

– Нормально всё…

– Максим, на тебе лица нет! Ты какой-то весь белый! Тебе плохо?

– Нет… уже ничего… – Я закрыл глаза. – Милана, я сволочь…

– Почему? Потому, что зажал конфетку? – Она попыталась рассмеяться. – Максим, ау! Что стряслось?

Я посмотрел на нее.

Да, она не Дарина. И нельзя, наверное, одинаково относиться к двум девчонкам. Но она мне друг и больше, чем друг… и если кто-то поймет, то только она…

А если не поймет – то я не знаю, что мне делать и как жить.

Гнездо мягко коснулось меня. Печально и грустно, будто поддерживая, ободряя… и прощая за неслучившееся.

– Милана… если бы стратег взяла конфету, она умерла бы…

– Что?

Глаза у Миланы забегали, она нахмурилась.

– Там что, яд?

– Не знаю… послушай меня…

Я начал рассказывать. Сбивчиво, кратко, самую суть. Про опасения Лихачева, про то, что Продавец, по сути, подтвердил его слова. Про странные подарки. Про то, что в этом плаще стратег меня «не считает». Про конфету, вдруг оказавшуюся в кармане. Так удачно оказавшуюся любимой конфеткой стратега…

Я говорил, закрыв глаза, потому что боялся на нее смотреть. Боялся увидеть отвращение или ужас.

– Теперь я не знаю… – закончил я. – Я мог убить ее. Хотел убить! Чтобы всех спасти. И не убил. Может быть, я убил всех нас. И тебя тоже. Всех-всех-всех. Я не знаю, что натворил.

Замолчав, я ждал, что она скажет. Или ничего не скажет, а развернется и уйдет.

– Бедный… – сказала Милана.

И обняла меня.

– Что делать? – спросил я, обнимая ее. Не как подругу, как сестру, наверное. – Ну что мне делать?.. Я совсем запутался…

– Максим, люди всегда путаются. Я знаю, чего тебе не надо делать.

– Чего? – Я все-таки рискнул посмотреть ей в глаза.

– Не надо брать все на себя, – сказала она серьезно. – Ты хоть и в плаще теперь, но не супергерой.

– Супергерои тоже не в одиночку действуют, – ответил я.

– Вот видишь. Ты не можешь и не должен решать такие вопросы сам. Пойдем к старикам. А еще тебе придется принести девочке конфеты, раз обещал. Только не в Комке покупай.

– Да уж… – Я осторожно оторвался от стены. – Выкину этот плащ на фиг…

– Плащ-то чем виноват? Оставь, он тебе идет. Пошли, Елена будет рада тебя накормить.

Я кивнул. Сказал:

– Знаешь, спасибо, что тогда дождалась меня на остановке.

– Но-но! – Милана погрозила мне пальцем. – Услышит твоя жница – выкинет меня из Гнезда!

– Она всё знает. Она не ревнует.

– Это она только так говорит, – мрачно заметила Милана. – Уж поверь. Все-таки вы, парни, какие-то простые, будто по линеечке вычерченные! Что сказали, тому и верите.

– Зато девушки сложные. Циркулем нарисованные, – я подумал и добавил: – Зигмунд Фрейд одобрил бы сравнение.

Милана легонько шлепнула меня по затылку.

– Пошли, юморист…

– Пошлю, – согласился я.

И получил еще один подзатыльник. Посильнее.

Елена и деда Боря были в кафе, где я когда-то сидел с девчонками после первой схватки. Здесь очень вкусно пахло.

Елена поставила передо мной тарелку, строго сказала:

– Это не беляши. Это перемячи. Меня татары учили, так правильно называть.