Семь дней до сакуры

Мальчишка промолчал. «Наверняка сделает по-своему, – забеспокоилась Ксюха. – Может, и не стоило его спасать – взбаламутит всю страну, там другие недовольные присоединятся, начнётся война, будут гореть города, как в Эпоху воюющих провинций, в бою убьют Нобуо и Иоширо, вытопчут рисовые поля, начнётся голод – и всё из-за того, что две глупые девчонки пожалели невоспитанного наглого мальчишку. Сёгун не дурак – железно давит любые бунты, лишь бы в стране было тихо. Ну да, демократией тут не пахнет. Ладно, ничего не поделаешь. Не сдавать же его стражникам».

– До завтра, – сказала она и потащила за собой Инну.

– Всё это очень странно, – сказала Инна. – А может, он преступник? Я не всё поняла, когда Сумико рассказывала.

– Нет, он попал в эту кашу вообще безвинно. А теперь обязан отомстить, потому что иначе его все будут презирать. Это как у нас: Максу перед географией Башмак дал в глаз, и если бы Макс смолчал, то его бы все считали ботаном и чмо.

– А он ответил?

– Он плохо дерётся, не умеет. Поэтому он учительским стулом со всего размаху врезал Башмаку в морду. Тот улетел в угол и размазался по стене широким мазком толстой кисти каллиграфа, как сказала бы Сумико. Она и вправду красиво говорит.

– А из-за чего драка?

– Да как всегда, глупости всякие. Из-за меня, – скромно сказала Ксюха. – Ты слушай дальше. Очень плохо, если за Акихиро пойдут воины князя, такие как Нобуо. Я беспокоюсь за Нобуо. И брат Сумико, Иоширо, тоже уже почти воин и тоже пойдёт. Как всё это грустно.

– Может, мы зря вмешались? – робко спросила Инна.

– Наверняка зря, – согласилась Ксюха. – А что нам было делать? Все на одного, тем более взрослые на ребёнка. Нельзя было не помочь, дело чести, хотя мы напрочь не самураи. Ладно, дома ничего не говори.

– Понятное дело, – кивнула Инна. – Ух, ну и денёк был. А этот самурай такой…

– Противный, – подсказала Ксюха. – Наглый.

– Ну да… но я хотела сказать, довольно красивый, – неуверенно поправила Инна. – Глаза такие…

– Да? – удивилась Ксюха. – Ну не знаю. Мне кажется, блондины симпатичнее. Но глаза у него есть, это точно. Вон как он на тебя пялился. Ты ему до ужаса понравилась. Тем более ты кицунэ-оборотень, в таких все влюбляются по традиции.

– Знаешь, мне начинает очень нравиться Екатеринбург, – произнесла Инна. – И почему мама говорила, что он серый и скучный?

Глава девятая Ночь с О-Цюру, или Принимаете ли вы кредитные карты?

(уже практически вторник)

Дома девочек встретила встревоженная бабушка:

– О-Цюру опять ничего не ест! Такие симпатичные кусочки минтая, белые, пушистые… нет, не пушистые, но всё равно хорошие, сама бы съела, а она не ест. Её вырвало. И она лежит под креслом тихая и безучастная.

– Что значит «опять не ест»? – удивилась Ксюха. – Когда мы виделись в последний раз, она уплетала всё, что не приколочено. Наверное, она объелась утром, её Инка обкормила. О-Цюру, ты где?

– Мя, – жалобно мявкнули из-под кресла.

– Видишь, всё в порядке, – Ксюха погладила тихую вялую кошку. – А вот не надо лопать, как экскаватор!

– Никогда не слышала, что экскаваторы хорошо кушают, – отметила бабушка. – Впрочем, я с ними не общаюсь.

– Ну что, Инна, как тебе понравилась наша Япония? – вышла из своей комнаты мама.

– Мы дошли почти до домика Сумико, – похвасталась Ксюха. – Потом, конечно, пришлось вернуться.

– Мне очень понравилось, – искренне сказала Инна. – Я ничего подобного никогда не переживала.

Это была правда: за все свои тринадцать лет Инне ещё ни разу не приходилось спасать самураев и выступать в роли оборотня.

– Завтра я могу сводить Инну в краеведческий музей, – предложила героическая мама. – У меня нет операции, и после 15:40 я свободна.

– Нет, мамочка, завтра мы снова Японию посмотрим, – возразила Ксюха. – Мы ещё к ториям не ходили и сувениры не покупали.

– Ну как хочешь, – обрадовалась мама. – Если передумаете – я на подхвате. Сакура-то не цветёт? Надо же, как неудачно. Неужели так и не зацветёт до Инниного отъезда? Сейчас бабуля вас накормит – и спать. Вы сегодня припозднились.

Спать Инне не хотелось – на её внутренних часах было питерское время, на два часа меньше, чем в Екатеринбурге. Поэтому, когда после короткой болтовни Ксюха отключилась, Инна открыла в своём сотовом соответствующую программу и начала заучивать японские слова. Спать ей захотелось только после двух часов ночи.

Но именно в это время О-Цюру полегчало, и кошка решила, что ночь слишком затянулась.

– Мя-а-а-а, – негромко сказала она для пробы.