Семь дней в июне

В глубине души Ева надеялась, что сможет начать все с чистого листа. Получив свою долю от продажи книг для экранизации, она наконец-то позволит себе сделать перерыв в написании «Проклятых» и поработает над книгой своей мечты, той самой, которая давно не давала ей покоя. Увлечется чем-то значительно большим, чем ее глупый, откровенный роман (по крайней мере, она надеялась, что это так). Пришло время все доказать самой себе.

Почувствовав себя немного лучше, Ева промыла рот средством для полоскания из припасенной бутылочки. Почти бессознательно она поднесла средний палец левой руки, на котором всегда носила винтажное кольцо с камеей (без него она чувствовала себя голой), к носу и вдохнула. Это была старая привычка – едва уловимый аромат духов какой-то давно ушедшей женщины всегда ее успокаивал.

Наконец, придя в себя, она решила проверить новые сообщения в телефоне.

Сегодня, 12:45

Королева Сиси

МЭЭМ. Где вы? Как твой редактор, я НАДЕЮСЬ, что ты пишешь. Как твоя лучшая подруга, я ТРЕБУЮ, чтобы ты сделала перерыв. ОЧЕНЬ ВАЖНЫЕ НОВОСТИ. Еще напишу.

Сегодня, 13:11

Продюсер Сидни

Пытаюсь дозвониться до тебя уже 3 часа! Кажется, нашелся режиссер! Позвони мне.

Сегодня, 14:40

Мой ребенок

ты принесла мне перья для худ проекта #feministicon Мне они нужны для бабушкиного портрета то есть для ее волос, они такие пушистые спс мама веселись на своем ужасном секс-ланче xo

Сегодня, 15:04

Джеки, странная няня-ипохондрик, которую я приглашаю только в экстренных случаях

Одри вернулась домой после обеда с пиццей и командой «Дебатов». И привела с собой 20 детей. На моей странице на ChildCare.com указано, что я не работаю с большими группами (агорафобия, гермафобия, клаустрофобия).

– Господи, Одри, – простонала Ева.

Чувствуя, как кружится голова от коктейля из мармеладного мишки и инъекции, она вызвала Uber, принесла свои извинения дамам из Огайо и уже через шесть минут была на пути в Бруклин.

Глава 2. Мать-одиночка – супергерой

– Джеки! Где Одри?

Задыхаясь, Ева стояла в дверях своей квартиры. Она пробежала взглядом по яркому, эклектичному пространству. Ее индонезийские (купленные в HomeGoods) подушки и ковры лежали на раз и навсегда заведенных местах. Ни одна книга не покосилась на полках в библиотеке, занимавшей все пространство от одной стены до другой за фиолетовым гардеробом, который она купила, когда распродавали обстановку после смерти Принса. Ее дом в Парк-Слоуп, вдохновленный картинками с Pinterest, был именно таким, каким она его оставила.

Парк-Слоуп был бруклинским хипповым районом, густо подправленным состоятельными семьями либералов. Большинство пар завели детей, когда им было за тридцать, сделав карьеру в новых медиа, рекламе, издательском деле или, как в одном известном Еве случае, в написании песен для мультфильма «Холодное сердце». В основном здесь жили белые, однако район казался многоликим благодаря однополым родителям и детям от смешанных браков (преимущественно азиатско-еврейским, чернокоже-еврейским или азиатско-черным).

Ева и Одри выделялись тем, что а) Ева была на десять лет моложе прочих мам; б) она была не замужем; в) у Одри была черная мать и черный отец (а не еврей или вьетнамец). И место отца не заняла женщина.

– О, привет.

Джеки, няня, прохлаждалась на диване, положив ноги на пуфик в стиле бохо.

– Джеки, я работала! Я примчалась сюда с Таймс-сквер!

– Пешком? – Джеки, студентка богословского факультета Колумбийского университета, все понимала очень буквально. Ева уставилась на нее.

– Одри в своей комнате с другими детьми. Сидят в Snapchat.

Ева зажмурила глаза и сжала кулаки.

– Одри Зора Тони Мерси-Мур!

Из спальни Одри, расположенной недалеко, донеслось бормотание. Потом грохот. Хихиканье. Наконец Одри распахнула дверь и с виноватой ухмылкой выскользнула наружу.

В двенадцать лет Одри была ростом с Еву, с ее ямочками, кудряшками и насыщенным ореховым цветом лица. Но стиль она копировала у Уиллоу Смит[13] и Яры Шахиди[14], отсюда и две космические булочки на голове, топик в цветочек и кроссовки Fila. Со своими ресницами длиной в милю и неказистой фигурой она выглядела как Бэмби на своем первом фестивале «Коачелла»[15].

Одри галопом подскочила к матери и крепко ее обняла.