Семь экспедиций на Шпицберген

Для меня этот шторм не в диковинку: арктические воды уже испытывали меня «на прочность», причем штормом более сильным, чем сейчас. К тому же привычка всему искать объяснение (ведь я на судне не только пассажир, а еще и научный работник) взяла верх над переживаниями, и я стал размышлять, в чем причина разбушевавшегося в этом районе Арктики шторма. Тут проявилось действие по крайней мере трех природных факторов: во-первых, близость области низкого давления на севере Атлантики; во-вторых, обширность акватории Гренландского моря, которое, как известно, относится к морям средиземного типа; в-третьих, влияние Гольфстрима. Если бы не он, мы оказались бы под защитой морских льдов, как это обычно бывает в морях, по которым проходит Северный морской путь. Об этом нелишне вспомнить, поскольку оледенение на арктических архипелагах тысячами незримых нитей в системе природных взаимосвязей взаимодействует с океаном, в основном с севером Атлантики, откуда поступают питающие ледники осадки.

В тумане долго прятался одинокий остров Медвежий, как бы выдвинутый навстречу нам форпост Шпицбергена. Да и сами берега архипелага открылись с большим запозданием — хмурые, гористые, заснеженные... Потом волнение стало стихать, судно прибавило ходу, и на исходе 9 июня мы были уже у входа в Ис-фьорд. Казалось, зима и не думала уходить отсюда: снег сверху донизу одел окрестные горы, снег на прибрежной равнине, повсюду снег, снег и снег... Однако важнее, что припай уже вынесло из устья Ис-фьорда и из Грен-фьорда — это уже несомненные признаки весны. Об ее приходе возвещает и полярный день, который здесь наступил с середины апреля.

Мы не выпускаем из рук биноклей, карт и фотоаппаратов. У автора этих строк своя причина для приподнятого настроения — «получить» в день рождения целый архипелаг выпадает не часто и не каждому...

Первая остановка в Баренцбурге. Здесь, как и в Пирамиде, в самом центре Западного Шпицбергена, расположен принадлежащий Советскому Союзу действующий угольный рудник, находящийся вместе с другими советскими рудниками в ведении производственного объединения «Арктикуголь»[2]. Это обстоятельство для нашей экспедиции — как первой, так и всех последующих — имело, разумеется, огромное значение. Ведь нам предстояло работать в нелегких полярных условиях. Экспедиции, отправляющейся сюда «налегке», без соответствующего экстремальным условиям материального обеспечения, нечего и рассчитывать на какой бы то ни было успех, кроме как на отчаянный риск. Вот почему практически все зарубежные исследователи вынуждены везти на Шпицберген буквально все, что нужно человеку в суровом экспедиционном быту. Мы же были, в сущности, освобождены от таких забот: руководство «Арктикугля» обещало нам содействие в материальном обеспечении — от транспорта (вертолетов) до продовольствия. Поэтому у нас есть все основания говорить о том, что наша успешная научная работа на Шпицбергене в значительной степени обязана доброжелательной поддержке и помощи советского производственного объединения «Арктикуголь».

В Баренцбурге часть пассажиров под звуки оркестра и приветственные возгласы — это встречавшие радовались прибывшей смене — сошла на берег. С оставшимися на борту шахтерами мы по Ис-фьорду переходим в Пирамиду, где и будет наша база. С нее начнется наша работа на ледниковом плато Ломоносова и на леднике Норденшельда. В Пирамиде снова оркестр и крики «Ура!». Велика радость тех, кого сменяют и кому предстоит вернуться домой, к родным местам.

«Это что же, за прошлогодним снегом?..» — не без юмора осведомилась у нас хозяйка гостиницы, где мы временно разместились. И сама же ответила: «А у нас весь год воду-то с ледника берут...»

Уже 13 июня к фронту ледника Норденшельда по припаю, тронутому весенним таянием, выступила наша экспедиция почти в полном составе (из пятерых четверо). По-бурлацки перекинув лямки через плечо, мы волокли за собой сани с экспедиционным скарбом и всем необходимым для работы в нижней части ледника Норденшельда, где мы рассчитывали управиться за неделю. Впечатления первого полевого дня оказались суровыми.

За восемь часов по протаявшему льду ценой немалых усилий мы одолели двенадцать километров и стали лагерем на северном берегу бухты Адольфа. Стоянка удобная — рядом ручейки талой воды и залежи плавника на топливо. Разбиваем две палатки, размещаемся в них, сооружаем из камней очаг, и лагерь готов.

На следующий день мы забросили часть груза на ледник и приступили к снегомерным работам и бурению. Высота над уровнем моря не такая уж большая, менее двухсот метров, тем не менее весна здесь совсем не чувствуется, то и дело слух улавливает вкрадчивое шуршание поземки.

Сейчас специфика нашей работы — вручную бурим лед. Работа на изнурение, но, увы, только так можно узнать, что творится в теле ледника ниже слоя сезонных изменений. Поначалу жестоко пострадали от лямок наши плечи, потом, в последующие дни, огромные физические нагрузки достались рукам, ногам и всем нашим мышцам.