Семь. Гордыня (СИ)

— Я… Я даже не поняла, как всё произошло. — пересохшим горлом с трудом прошептала девушка. — Я зашла в комнату, господин сказал, что вы, матушка, просили убраться у него, а потом я почувствовала резкую боль в затылке, в глазах потемнело, а через секунду я очнулась уже здесь — без одежды и связанная. Простите меня, матушка… — голая монашка опустила голову и притихла.

— Ладно. — махнул я рукой. — Так в чём проблема то? Ну сдох и сдох у вас тут член… совета. Что такого?

— Помоги избавиться от тела. — заговорщицки прошептала Иоанна, посмотрев мне в глаза.

— Я? Почему я?

И почему меня все об этом просят? У меня что, на лбу написано, будто я умею тела прятать? Так я не умею… Наверное.

— Мы… Я не знаю, что с ним делать. — виноватым голоском ответила на мой вопрос настоятельница.

— Закопали бы на заднем дворе, и дело с концом. — пожал я плечами.

— Во-первых, это территория женского монастыря — не кладбище. А на дворе не 15 век.

— А во-вторых?

— А во-вторых, его охрана ждёт за воротами монастыря. Две машины, четыре вооружённых человека. Как мне прикажешь с ними справляться — голой жопой? Оружия у нас нет, навыков обращения с ним тоже.

— Ну, так-то ты права — у вас есть голые жопы и против мужиков это, как ни крути, серьёзное оружие. — задумчиво пробормотал я, прикидывая, как по-тихому справиться с четвёркой телохранителей.

— Только не против этих. Там профессионалы.

— А! То есть, этот вариант ты всё же рассматривала.

— Алекс! Ну ты поможешь или нет?! — прошипела матушка.

— Да помогу, помогу. — тяжело вздохнул я и тихонько добавил: — Мы в ответе за тех, кого приручили… С охранниками разберусь, а этого, — я кивнул на голого пузатого мужика, — засуну в машину и скину с горы подальше отсюда. Будет выглядеть, будто он не справился с управлением. Да уж, работки предстоит на всю ночь…

— Отлично. — обрадовалась матушка. — Я знала, что на тебя можно положиться.

— Но ты мне будешь должна. — немного охладил я её пыл.

— Должна? Я думала, мы партнёры.

— Партнёры, партнёры… Да там мелочь, не парься, мать. Просто после того как я всё сделаю, нужно будет помолиться в твоей часовне, замолить грехи и всё такое. В принципе, повторить вчерашний ритуал будет достаточно…

— Вчерашний? — нахмурилась настоятельница монастыря. — Это ты имеешь ввиду… Когда я… Когда ты снял меня на телефон?

— Да. — подтвердил я её догадку. — Почему нет? Ты сама убеждала меня битый час, какие мы с тобой теперь друзья, партнёры, союзники. Чего мы с тобой достигнем и какие горы свернём. И хватит так смотреть на меня. Или что, это всё враньё было?

— Не враньё, знаешь ведь.

— Ну вот. Скрывать нам друг от друга всё равно нечего, а рычаг мне на тебя какой-то нужен, опять же, для твоего блага. Твои слова, заметь, не мои.

— И зачем тебе это? Как ты этим собираешься держать меня… — матушка на миг запнулась, подбирая слово, —…на поводке или в узде?

— Всё просто. Хочу снять на видео то, как ты молишься вместе со мной в своей часовне и замаливаешь грешки.

Иоанна густо покраснела, поняв, что я хочу сделать.

— Помолимся, очистим души… — продолжил я. — Может кого-то из твоих монашек возьмём… Только, мне нужна старая, кассетная камера, с которой ни ты, ни твои подручные не смогут удалённо стереть данные. Можно такую в городе найти на барахолке, например?

Иоанна посопела и тяжело вздохнула.

— Есть у меня камера, старая, кассетная. И даже парочка новеньких кассет к ней… Доволен?

— Пока нет, но буду. — улыбнулся я ей. — Ну, раз мы всё решили, тогда за дело!

Я взглянул на замученную, закованную в цепи девушку, решительно шагнул в её сторону, осторожно приподнял, обхватив одной рукой за талию и прижав к себе, а второй рукой принялся освобождать её.

— Долго она тут висит?

— Часов пять.

Да уж…

Освободил одну руку, вторую, прижал хрупкое, почти невесомое и дрожащее то ли от холода, то ли от усталости, тельце к себе, давая ей шанс прийти в себя. Постоял так рядом с ней минутку и осторожно высвободил из своих объятий.

— Иди сестра, бог тебя простил. Помойся, поешь и ложись спать.

Монашка подняла глаза, и с какой-то затаённо надеждой, словно не веря, что так легко отделалась, посмотрела на настоятельницу. Иоанна молча кивнула, развернулась и вышла из комнаты, оставив нас ненадолго вдвоём.

— Ты как? Идти сможешь? — на всякий случай, спросил я.

— Сейчас… Минутку постою, ног не чувствую.

— Знавал я одного парня… — задумчиво пробормотал я. — Любил практиковать удушение.

— И что? — напряглась моя собеседница, ничуть не смущаясь своей наготы.

— И ничего. Ты сказала, тебя ударили по голове…

— Да, ударили. — подтвердила монашка.

— Но ни шишки, ни крови нет. Ты ведь не просто так сюда пришла, да?

Сестра Анастасия опустила голову и спрятала от меня глаза.

— И эта, вторая… Феофания, кажется. Она тоже не просто так попала сюда?

— Мы… Он… Мы пару раз уже так делали, и господин хорошо нам платил.

— За секс?