Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

Устроился на работу и Джо. Кармело замолвил за него словечко перед менеджером по персоналу из «Юнайтед электрикал». Тот, симпатизируя Кармело, нашел место для Джо. Оставалось только надеяться, что Джо не выкинет какой-нибудь фортель и не скомпрометирует Кармело, который оказал ему протекцию. Хотя с беспутного брата все могло статься.

Второго сентября сорок девятого года Стелла разрешилась от бремени мальчиком весом шесть фунтов шесть унций. Роды прошли естественным путем и без осложнений, хотя – подчеркнем это особо – по болевым ощущениям мало уступали тем, первым, когда Стелла едва не умерла.

Назвали ребенка Томасом – в честь деда по отцу, только на американский лад. Крепенький, здоровенький мальчик, говорили о нем; достоин имени, что в семействе Маглиери носят старшие сыновья. Крестными родителями были, разумеется, Тина и Рокко.

Тут-то для Стеллы время и ускорилось. Она больше себе не принадлежала. Часы сна и бодрствования валились в кучу. Ни утра, ни дня, ни вечера, ни ночи – сплошная суета. Такие понятия, как завтрак, обед и ужин, потеряли смысл. Стелла ела, когда чувствовала в этом потребность – иными словами, постоянно: Томми, этот каннибальчик, досуха высасывал из нее энергию. Стелла знала только один предмет заботы. Им был ее сын – ровно до тех пор, пока во чреве не затеплилась новая жизнь. Заботы пришлось разделить надвое. За вторым ребенком последовал третий – очередное разделение. Дальше речь шла уже не о разделении, а о раздроблении. В итоге от Стеллы почти ничего не осталось. Беременности вымотали ее, роды обескровили, кормления опустошили. Дети, вынашиваемые и уже имеющиеся, застили ей саму жизнь; все, с детьми не связанное, казалось не более значительным, чем первые звезды, помигивающие на бледном горизонте, едва замечаемые краем глаза. Когда наконец с продолжением рода было покончено, Стелла уставилась в зеркало на сорокачетырехлетнюю женщину и долго вспоминала, что же случилось с нею в эти пятнадцать вычеркнутых из жизни лет.

Один из пунктов в списке, несомненно, Куинни. С виду просто розовый бутон; а по зрелом размышлении – были, были причины насторожиться.

В мае пятидесятого, во вторник, в кухню, где Стелла кормила грудью Томми, ворвался Луи. Тину, которая чистила морковь, едва дверью не пришиб. Стелла на него шикнула, поспешно прикрыв салфеткой голый сосок и сморщенное, сосредоточенное младенческое личико.

Ассунта стояла у плиты, помешивала пасту деревянной лопаткой. Не дожидаясь, пока мать обернется, Луи выпалил:

– Мам, я хочу жениться.

Ассунта взглянула на сына сравнительно спокойно.

– Вот как, Луи? Ты, значит, хочешь невесту подыскать?

– Я уже нашел, мам. Я и предложение сделал, да она отказала.

Ассунта с Тиной так и ахнули. Стелла низко опустила голову, почти зарылась в детское одеяльце – незачем матери и сестре видеть, как она усмехается.

– Ты сделал предложение, не позвав девушку в дом, не показав родителям? – возмутилась Тина.

Ассунта ложкой, вымазанной в соусе, стукнула Луи по плечу.

– К чему такая спешка? – Последовал новый удар, сильнее первого. – С девушкой неладно, да?

– Нет, что ты, мам. Она честная девушка. Знаешь, какой у нее отец строгий? У такого не забалуешь!

С детства Луи имел мешки под глазами, придававшие ему сходство со щенком – очень правдивым щенком.

– А предложение я сделал, чтобы ее удержать. Чтобы не думала, будто я забавляюсь. Это у меня серьезно, мама.

– Давай-ка поподробнее о девушке, – вмешалась Стелла. – Не ходи вокруг да около, а то папа вернется – покажет тебе «предложение».

Как выяснилось, две недели назад Луи с Биллом Джонсоном приехал по вызову в один дом в Уэст-Хартфорде. Дверь открыла старшая дочь. Объяснила: проблема в предохранителе. Говорила она по-английски очень бегло, Луи даже не понял, что она итальянка, пока не приметил над дверью деревянную табличку – лик Иисуса и надпись «DIO BENEDICA LA NOSTRA CASA»[27]. Девушка не отходила от электриков ни на шаг. Отслеживала. Он, Луи, аж взмок весь под ее взглядом – так боялся напортачить. Но и уйти, ничего не сказав, было выше его сил.

А вымучить ему только один вопрос удалось: «Как вас зовут?» Девушка ответила: «Паскуалина Латтанци». Длинновато для такой малюточки, по мнению Луи. Он даже рукой показал – вот, дескать, какого она росточка, и добавил про личико будто с картинки. Чуть позднее выяснилось, что «Паскуалину» давно сократили до «Куинни».

Понятно, при Билле Джонсоне Луи не мог свидание назначить. Он запомнил адрес, после работы оседлал велосипед и предстал перед Куинни. Она была во дворе – читала книжку и заодно присматривала за младшими братьями, которые вокруг яблони войнушку затеяли.

– Тебе тут находиться нельзя. Мой отец тебя убьет, – сообщила Куинни.

– А я не боюсь, – выдал Луи.

– Зато я боюсь. Не хочу, чтоб он и меня прикончил.

Куинни отложила книгу и поднялась, скрестив руки на груди.

– Я приехал, чтобы пригласить тебя на свидание. Если надо, сначала отца твоего спрошу, – не терял надежды Луи.