Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны

Джо пошел в армию в сорок втором. Два года новобранцев готовили к боевой службе, а поздней осенью сорок четвертого отправили морем в Европу. Ассунта получила лишь одно письмо от сына. Вымученное на английском языке, оно дышало тоской по дому и изобиловало чернильными пятнами армейской цензуры. Последнюю фразу, впрочем, Джо нацарапал по-итальянски, безбожно извратив несколько правил орфографии. Вот она, эта фраза: «Я ужас как хочу домой». Затем полгода от Джо не было ни слуху ни духу, покуда в марте сорок пятого на Бедфорд-стрит не появился посыльный из «Вестерн Юнион».

Едва увидав парнишку из окна, Стелла сообразила, к кому он пришел и по какому поводу. Эти ребята в ладной форме, в фуражках с высокими золочеными околышами, приносили только одну разновидность телеграмм.

– Мама, я сама открою! – крикнула Стелла, проскочив мимо кухни. Ассунту надо поберечь. Ни под каким видом не должна она оказаться нос к носу с посыльным.

– Стелла, зачем он пришел?

Тина возникла словно из-под земли. В голосе уже звенели скорые слезы.

Вдохнуть поглубже. Унять сердцебиение. Сейчас Стелле сообщат, что ее брат погиб. Весть не должна застать ее врасплох.

Стелла чуть приоткрыла дверь и стала так, чтобы Тина, упаси бог, не выскочила на крыльцо, навстречу посыльному.

– Слушаю, – выдавила она. В горле совсем пересохло.

Посыльный, мальчик лет пятнадцати, не больше, имел прыщавый лоб и поблескивал очочками без оправы.

– Мэм, я ищу дом Энтони и Ассунты Фортуна.

Имя Ассунта он произнес неправильно – в первом слоге «У» вместо «А».

Тина до боли стиснула Стеллину руку.

– Это мои родители, – сказала Стелла посыльному.

– У него телеграмма! – пролепетала Тина на калабрийском диалекте и всхлипнула.

– Мэм, у меня срочное сообщение для мистера и миссис Фортуна, – продолжал мальчик.

– Я им передам, – произнесла Стелла, до боли вжав ладонь в деревянную притолоку.

Тинины всхлипы переросли в рыдания.

Мальчик потер переносицу.

– Нет, мэм, мне велено сообщить или мистеру, или миссис Энтони Фортуна.

Ловким движением Стелла выхватила телеграмму.

– Мой брат погиб, да?

Перед мысленным взором встал кареглазый Джо – стройный, ловкий симпатяга в новенькой форме. Далее память подсунула другой образ: темненькая головка с мягкими, словно овечья шерсть, завитками приткнулась к плечику маленькой Стеллы, согревающей, баюкающей братишку на их общей кровати в деревенском домике. Сзади послышались звонкие шлепки – это Тина сползла по стенке и уже не рыдает, а воет, колотя ладонями по плиточному полу.

Посыльный отпрянул, но Стелла успела схватить его за запястье.

– Что здесь написано? Давай переводи!

Телеграммой-то она завладела, однако в нескольких строчках смогла различить только имя Джо Фортуна и дату. Стелла тщетно искала слово «умер» или «погиб». Странно: телеграмма вроде на английском, а ничего не поймешь. Казенный, официальный язык.

– Тут про моего брата, про Джо, – повторяла Стелла. – Его убили, да? Убили?

Посыльный прочел телеграмму в Стеллинных руках.

– Нет, не убили. Этой леди дурно?

Заглянул-таки в дом, увидел, что Тина распласталась на полу.

– Она в порядке, – заверила Стелла. В конце туннеля ей мелькнул свет. – Не убили, говоришь? Значит, мой брат жив?

Посыльный утвердительно кивнул.

Не выпуская его руки, Стелла обернулась к Тине.

– Не плачь, Джо жив.

Рыдания прекратились, будто кран кто закрутил.

– Жив? Почему тогда телеграмма? – икнула Тина.

Посыльный произнес несколько английских слов. Стелла не поняла ни одного. Уставилась вопросительно, и те же слова были повторены с тыканьем в телеграмму.

– Ранен? – принялась гадать Стелла. – Тяжело ранен, да?

– Господи, нет!

Мальчик явно терял терпение. Вот же бестолочь попалась, а ему еще целый мешок телеграмм нужно разнести.

– Мэм, позовите кого-нибудь, кто знает английский!

Провалявшись несколько месяцев во французском военном госпитале, Джо был отправлен домой. В документах на выписку значилось: «Прошел реабилитацию после намеренного нанесения себе ранения в левую руку». Сам Джо ничего не объяснял – ни сразу, ни потом, до конца своей жизни, так что о нем говорили: «Поди разберись, как оно там вышло на самом деле».

После двух лет в школе курсантов выяснилось, что морально Джо воевать не готов. Когда судно, перевозившее его подразделение, бросило якорь в марсельском порту, дурные предчувствия стали для Джо невыносимы. Весь 103-й полк двинул на север, зачищать Германию, а Джо Фортуна так в Марселе и остался.

Едва выписавшись из госпиталя, Джо предстал перед трибуналом и был с позором отправлен в Штаты. Несмотря на то что он совершил подсудное действие – самострел, в госпитале ему предлагали бесплатную операцию. Из страха, что рука станет как новая и его отправят на фронт, Джо от операции отказался. Напрасная жертва. Если бы у Джо хватило ума навести справки, он бы узнал, что «самострелам» воевать не доверяют.