Семь клинков во мраке

Пока я буду продолжать в том же духе, смогу…

– Стой!

Да сейчас.

Передо мной возник строй синих мундиров и черных стволов. Революционеры стояли в коленной огневой позиции, и офицер поднял саблю.

– Прочь с дороги, – закричала я.

– Именем Великого Генерала и его Славной Революции приказываю прекратить военные действия и подчиниться приказу…

Я перестала слушать, когда позади меня раздался свист. Я съежилась, пригнула голову Конгениальности. Над головой пролетел шквал высеченных из камня лезвий. Они ударили в революционеров алым взрывом и буйством криков, разорвав офицера на куски. Может, не болтай он так много, тоже бы услышал.

Я пришпорила Конгениальность, наклонившись с седла, чтобы подхватить штык-ружье, когда мы промчались мимо. Так себе преимущество перед его магией, но лучше, чем ничего. Кроме разрозненных революционеров, мимо которых мы скакали, а иногда и перескакивали, людей было мало. Они бежали на юг, прочь от того места, куда я вела Враки. Кэврик уже разослал весть, люди уходили от опасности. Они вернутся к руинам, но они вернутся домой. Смогут восстановить. Смогут пережить.

Если, конечно, я здесь не сдохну.

Тогда, думаю, их всех убьют, чтобы вызвать еще одного Скрата.

Что ж, ни один план не совершенен. Но это было лучшее, что я могла придумать, и каждый этап плана подразумевал, что я выживу.

А Враки умер.

Я дернула поводья. Конгениальность пронзительно закричала и резко свернула за угол. Перед нами лежала главная улица фригольда – длинная и пустая, ведущая прямо к северным воротам. Меньше укрытий, чтобы спрятаться, меньше углов – я буду легкой мишенью. Но выбора не было.

Я послала Конгениальность вперед, слыша позади треск льда, когда Враки догнал меня. Оглянувшись через плечо, я увидела кровь и куски плоти на шкуре его зверя, шевелящиеся конечности, запихивающие мясо в пасть на ходу. Руки Враки были подняты, взгляд сосредоточен, но он сдерживал заклинания. Он хотел подобраться поближе, чтобы выстрел был чистым.

Что до меня, мне было и так неплохо.

Я много лет не пользовалась штык-ружьем, но я знала, как стрелять. Повернувшись в седле, я прицелилась во Враки и выровняла дыхание, чувствуя, как поднимаюсь и опускаюсь в такт птичьему шагу.

Туда. Обратно. Вверх. Вниз.

В то мгновение, когда ее ноги оторвались от земли и дали мне шанс на чистый выстрел, я спустила курок. Звук выстрела оказался таким громким, что я едва расслышала песню Госпожи. Время, казалось, замедлилось, когда полетела пуля. Я знаю, что это чертовски банально и звучит как строка из дешевой оперы, но вот в чем дело. В операх всегда говорят, что время замедляется в моменты великой страсти – когда злодей падает, когда герои обнимаются, и тому подобное. Реальность вовсе не так романтична. На самом деле время всегда замедляется только для того, чтобы дать вам возможность прочувствовать, насколько глубоко тебя отымели.

Потому что воздух перед Враки замерцал. И сквозь тень и дым появилась гибкая фигура, сверкнуло лезвие в тонкой руке. Рассыпая искры, клинок отбил пулю и не дал ей попасть в грудь Враки. Фигура застыла на мгновение.

Мгновение, когда Джинду посмотрел мне прямо в глаза. И снова исчез.

Я заметила, что он двигается расплывчатым пятном, то исчезая, то вновь появляясь, с каждым разом все ближе ко мне. Он несся по улице, как дурное сновидение. Исчез и возник под фонарным столбом на краю поля зрения. Позади. Рядом. Прямо передо мной.

Когда я увидела его перед собой, было уже слишком поздно. Клинок сверкнул быстрее, чем я успела закричать, не говоря о том, чтобы натянуть поводья Конгениальности. Яркая кровавая дуга ушла в небо. Птица подо мной встала на дыбы, издав испуганный крик. В ее груди зияла глубокая рана.

Я взлетела.

У меня перехватило дыхание от удара о землю. Глотнув холода и пыли, я поднялась на ноги. Конгениальность в ужасе бросилась бежать, оставляя меня с окровавленной землей, мечом и распахнутыми передо мной воротами.

Я перевела дух. Не успела я даже подумать, что справлюсь, как между мной и воротами из земли выросла стена шипов и камней. Я резко обернулась и подняла ружье. Враки взмахнул рукой.

Стена ожила. Камень стонал, шипы пронзили меня, обвиваясь вокруг пояса, рук и ног, и пригвоздили меня к стене. Кровь потекла по терновнику. Крик рвался из горла, но я сдержалась.

Не доставлю ему такого удовольствия.

Ужасный зверь неуклюже вез Враки вперед. Без куража погони, который питал его, видно было, что он устал и сломлен, ковыляя на кривых согнутых конечностях. Единственный человеческий глаз дергался в ужасе. Внезапно он остановился и наклонил голову, позволяя Враки сойти. Я ожидала увидеть улыбку на его лице, уродливую ухмылку, когда он прикажет зверю добавить мою кровь к пятнам на блестящей шкуре. Но к моему удивлению, увидела, как он повернулся к твари, ласково погладил изувеченную плоть лица и прижался к нему лбом. Глаз зверя закрылся. Он издал низкий стонущий звук.

– Ты отлично поработал. Спасибо. – Враки открыл глаза, и они наполнились светом. – А теперь возвращайся к ней.