Правительства также не хотели финансировать спасение других стран. Поначалу это относилось, прежде всего, к спасению банков, где наиболее проблемными случаями были многонациональные предприятия, такие как франко-бельгийская Dexia или бельгийско-голландская Fortis. Спасение в этих случаях предполагало взвешивание и последующее распределение фискальных обязательств для двух государств. Именно это соображение делает европейский переход к банковскому союзу летом 2012 года таким поразительным (это было столь необходимое решение европейского кризиса суверенного долга), но также объясняет, почему его реализация была такой медленной. Сопротивление спасению отравило всю дискуссию о европейских механизмах спасения. Германия тянула время из-за региональных выборов, а также из-за судебных проблем; затем небольшие северные и восточные страны жаловались, что деньги перенаправляются в немецкие или французские банки, или на нерадивых греческих потребителей и политиков, и что в любом случае бывшие коммунистические страны были намного беднее и не должны были посылать помощь более богатой Греции.
Страны отчаянно нуждались в новых инвестициях, но в то же время у них была аллергия на продажу предприятий иностранцам. Китайские инвестиции в Греции, например, в порт Пирей, иногда воспринимались как вторжение, а не как спасение. Немцы были возмущены продажей высокотехнологичных компаний, таких как производитель роботов KUKA. Саркози предложил создать европейский фонд национального благосостояния, чтобы гарантировать, что ведущих европейских компаний, страдающих от падения цен на акции, не перейдут в руки иностранных государственных фондов.
Страны также прибегают к старомодному торговому протекционизму. Всемирный банк опубликовал 2 марта 2009 года доклад, в котором показал, что семнадцать из девятнадцати развивающихся и промышленных стран (плюс ЕС) ввели ограничительные торговые практики, несмотря на неоднократные обещания на международных встречах избегать протекционизма. Санкт-галленский аналитический центр Global Trade Alert опубликовал подробную информацию о большом количестве вредных торговых мер, которое росло из года в год до 2013 года: самая большая категория - субсидии, но было также много прямых повышений тарифов.
Когда после мирового финансового кризиса глобализация старого типа, в сфере финансовых услуг и торговли, отступила, ее место занял новый тип глобализации. Электронные коммуникации продолжали развиваться, и, действительно, темпы стали скорее более, чем менее интенсивными. Годы финансового кризиса были также эпохой крупных инноваций. В 2007 году был представлен iPhone, который произвел революцию в личном общении и потребительском поведении, а также в передаче новостей. Как сказал Стив Джобс на презентации iPhone, это был «скачкообразный продукт, который намного умнее, чем любое мобильное устройство, которое когда-либо было, и очень прост в использовании». Вначале наибольшее внимание уделялось культуре или развлечениям - доступности музыки и развлечений, но устройство было коммерческим, и оно произвело революцию в финансовом доступе. Это было заметно даже в гораздо менее совершенных мобильных телефонах, которые можно было перепрофилировать. M-Pesa (pesa - на суахили означает "деньги"), сервис денежных переводов и платежей на базе мобильных телефонов, был запущен в 2007 году компаниями Vodafone Group PLC и Safaricom, крупнейшим оператором мобильной связи в Кении. Таким образом, глобализация мира переместилась от торговли и финансов к данным и коммуникациям; но эта революция, в свою очередь, повлияет на способы предоставления торговых и финансовых услуг. В то же время кризис резко ускорил подъем развивающихся рынков, в частности Китая, и отчасти это стало следствием того, что технологии предложили более легкий способ наверстать упущенное. Торговля отступила назад, в то время как невесомый мир электронных обменов устремился вперед к гораздо большей интеграции. Деньги также можно рассматривать как часть этого невесомого мира, и центральные банки активно продвигали его.
Средства Бернанке