Семь крушений: Экономические кризисы, сформировавшие глобализацию

Каков современный эквивалент этого аргумента о национальной безопасности? В некоторых странах появляется язык Рудольфа фон Хавенштейна или Трумэна об обороне и национальных интересах. Это резко проявляется в заявлениях президента Турции Реджепа Тайипа Эрдогана о высоких процентных ставках как о "матери всех зол", организованных «врагами Турции, которые прячутся за спекулянтами валютными курсами, лобби процентных ставок или рейтинговыми агентствами». Стремление контролировать процентные ставки - мотивация Хавенштейна или Трумана - проявляется в увольнении главы центрального банка Турции Начи Агбала в марте 2021 года, после того как он поднял процентные ставки на 2 процента.

Большинство европейских стран и политиков не стали бы рассуждать в терминологии Эрдогана о национальных потребностях до нападения России на Украину в 2022 году. Но они указали на дополнительный набор политических желаний - эквивалент национальных интересов XXI века, - доказывая, что экзистенциальная угроза изменения климата требует новой ориентации системы центральных банков и нового элемента фискально-монетарного взаимодействия. ЕЦБ проявил особую инновационность в этом отношении, но также столкнулся с проблемой, что некоторые облигации, взятые в рамках программы покупки активов (у авиакомпаний и других производителей углерода), не выглядели климатически нейтральными. По другую сторону Атлантики ФРС задумалась о мерах политики, которые могли бы противодействовать расовому неравенству. В обоих случаях приоритеты центральных банков в решении насущных вопросов политики не могут быть изолированы от более общих направлений государственной политики.

Центральные банки взяли на себя много новых ролей, основываясь на модели, изначально созданной в отношении длительного периода японской стагнации после 1991 года. Новая ориентация привела к кампании по снижению процентных ставок до естественной нормы процента (r*). Основными бенефициарами стали не только держатели финансовых активов и недвижимости, но и правительства, которые увидели возможность освободиться от ограничений на расходы. В их число входили многие популистские лидеры. Видение вертолетного десанта, казалось, давало новые возможности правительствам. Урок был усвоен только благодаря новой волне действий центральных банков во время кризиса Ковида. Так, например, Маттео Сальвини из Италии объявил, что он отказался от своей прежней оппозиции к евро и теперь хочет видеть, как тратятся деньги: "Covid заставил европейские институты прислушаться к нам. Мы надеемся, что Ковид научил всех, что жесткая экономия не работает". Поскольку центральные банки были настолько могущественны, все теперь хотели, чтобы действия центральных банков работали в их интересах. Таким образом, эти учреждения оказались в центре споров о распределении, как внутри страны, так и на международном уровне. И это была крайне неудобная позиция. Таким образом, центральный механизм глобальной взаимосвязи - глобализации - оказался под растущим напряжением.

В этот момент глобализация разделилась на конкурирующие концепции, и появилась новая альтернатива версии середины двадцатого века об открытии многосторонней торговли, в которой доминировали Соединенные Штаты. Вместо этого в китайской инициативе "Пояс и путь", направленной на создание инфраструктуры сухопутных и морских путей, логистика поставок рассматривалась как ключ к контролю над глобализацией и проецированию нового типа политической власти. Это видение может быть распространено на новый кризис, в котором шок от поставок будет определять реакцию на кризис.

 

Глава 7. Великая блокировка: 2020-2022

 

В Великой рецессии, как и в новом шоке 2020 года, широко обвинялась глобализация. Кризис Covid-19, очевидно, был продуктом глобализации - паутины глобальных взаимосвязей - и с этой проблемой удалось справиться благодаря сочетанию технологий, политики и взаимосвязанности: или, другими словами, гения, правительства и глобализации. И, конечно, то, как эти элементы смешались вместе, вызвало споры.