Семь легенд мира. Книга первая

- Придумай способ дополнить имя отца нашей Багдеш званием магистра, это сделает их семью равной в правах с уроженцами островов. Джами не слишком нужна торговля. А мальчику очень важно хоть немного расширить список из восьми знатных дур. Магистр - не родовой титул. Его можно получить лишь за особые заслуги. Вернемся - ты к тому времени и прикинь, чем Багдеши смогут заслужить, а? Уж больно хорошо эти двое смотрятся рядышком.

- Я жалею, что никто не запросил луну, - усмехнулся Тоэль, - было бы проще.

- Спокойной ночи, стриж. Хотел бы жить, как проще, - не сидел бы с нами.

Он кивнул и вышел в темный внутренний двор. Пустой и тихий, плотно выстланный во много слоев теплой прелой влагой тумана, пахнущей старым сеном и факельным дымом. Сел возле многочисленных емкостей с водой, умылся и задумался надолго. Что может дать Архипелагу уникального и бесценного славный дабби Амир Багдеш? Он прекрасный человек, его дочь совершенно очаровательна, умна и добра, у неё сильный характер. Увы, этого мало, как и денег, услуг или подарков. Возможно, Деяна права, решать задачу вообще рано: еще ничего не случилось и пока капитан и его гостья вполне мило и невинно дружат. Он понимает свой долг. Джами вполне отчетливо осознает, как ей далеко до претензий на место княгини, да и не мечтает она о родовом замке! Вот только дело не в месте, а в человеке.

Еще недавно Тоэль не решался всматриваться в души пристально, а теперь попробовал и удивился. Сверху он видел мир и любовался его красками. Здесь, внизу, он получает не меньшее удовольствие, оказывается, от созерцания душ. И началось все с маленькой Миратэйи, показавшей ему своё видение окружающего. Слепое, но полное доброты и внимания.

Он ковал клинки, думая о составе сплава, легирующих добавках и форме, о закалке и отпуске стали, о полировке. Но не о руке и душе будущего владельца. Каким был бы клинок, решись он создать оружие для Джами? Тоэль устроился поудобнее, откинувшись на стену дома. Прикрыл глаза.

Конечно, сабля. Легкая, упругая и с хорошо защищенной гардой. Северного типа, с узорным лезвием почти ровной ширины по всему клинку, относительно небольшой кривизны, как у конников народа...

Нет, не то. Он и прежде делал оружие для красоты и прочности. Любой девушке сложения Джами - невысокой, хрупкой, тонкой, - он бы предложил именно саблю. Но ведь сейчас он думает про бесподобную Джами Багдеш, а не какую-то незнакомку, похожую на неё внешне. Трудно представить иную - и похожую... Кто такая Джами и от чего ей нужна защита? Или для 'одинокого цветка розы' первично нападение?

Словно подслушав мысли, синеглазая возникла рядом. Не замечая Тоэля, устало прошла через двор, опустила руки в воду по плечи, выбрав глубокую бочку, окунула лицо. Резко выпрямилась и встряхнулась, тихонечко рассмеялась. Ей нравилась новая жизнь: бриг, люди капитана, обожающие своего Бродягу Тая и готовые оберегать его; безмерно знатный и совершенно не кичливый магистр; снави, так неожиданно пришедшие и очень простые в общении; личный дракон, решивший помогать маленькой сестренке - Мире. Здесь ей было легко и интересно. Куда интереснее, чем за столами таверн, где обсуждались сделки, в лавках купцов, показывающих диковинные чужеземные товары, даже в караване. А еще ей очень нравилось море.

Джами зябко вздрогнула и обернулась, осознав постороннее присутствие - то ли в своем сознании, то ли во дворе. Подошла и пристроилась рядом.

- Снави добирались сюда без отдыха, - сказала она совсем тихо. - Очень трудная у них жизнь. Я бы не смогла отказаться от всего ради чужих людей.

- Неблагодарных, - добавил Тоэль.

- Увы, да. Семь лет назад в Кумате был мор, и их звали, как последнюю надежду. Клялись все отдать за спасение. А потом даже к столу Головы на праздничный ужин в честь спасения от недуга не позвали. Он - голубых кровей, князю родич. А у девчушки, лечившей нас, не было даже толковых сапог. Её от слабости качало. Голова бросил в осеннюю грязь кошель и ушел. За деньги сыну жизнь купил, вот как он решил. Женишку моему, который весь в папу, душу-то ему купить забыли.

- Ты её хоть накормила?

- Мы с мамой. Накормили, одели, в дорогу собрали. Уговаривали зиму переждать, но она спешила. И, совершенно как Мира, не желала огорчаться из-за людской глупости. Говорила: дети живы - значит, все удалось. Нет, я бы так не смогла и не стала. Я другая.

- Снавей и не может быть много. А прочие должны жить иначе. Хлеб растить, скот пасти, править, Голове вашему мозги на место вставлять, раз сердца нет. Или его выставлять из города. У тебя есть иной дар, ты умеешь людям помогать, даже когда они делают вид, что в помощи не нуждаются. Как та снавь без сапог или наш князь, попытавшийся отвернуться от жизни. Ты замечательная, Джами Багдеш. И я рад, что мы поплывем вместе.

- Спасибо.

- А пока - иди спать. Завтра целый день грузить и крепить, таскать и размещать. Ты же станешь приглядывать и опять не отдохнешь.