Семь лепестков зла

– А это… А нельзя мне где нибудь тут отсидеться, а? Я как бы поехал за тобой, а сам…

– Вот идиот, а! Ты что, до сих пор так и не понял, с кем имеешь дело?!

Дэн вдруг разозлился и со всего маху всадил нож в столешницу, лезвие пронзительно зазвенело. Или это стаканы звякнули, которые на столе стояли кучкой? Толик не понял, просто звон этот снова прошил ему черепную коробку, ударив болью под левую лопатку.

– Они сначала выберут тебе гостиницу, где ты должен будешь остановиться. Потом каждый день станут проверять тебя через коридорного, на месте ты или нет. Эти суки все проверяют, все! Они не терпят быть обманутыми. И не столько Настя, сколько мамаша ее. Вот гремучая так гремучая! Ей ничего не стоит отследить твой мобильник. Ей ничего не стоит послать за тобой наблюдателя. Теперь понял?

– Да. Понял. – Толик опустил голову на грудь.

Мечты о морозном утре с прыгающей у его ног голодной собачонкой, о приятных разговорах с соседями, о картошке, испеченной на костре, исчезли, как дым.

– Молодец, что понял! – Дэн встал из за стола, кивнул в сторону сумок: – Собери все, и давай двигать обратно.

– Куда обратно?

– Домой к тебе, придурок! Утром ты должен быть в постельке. А то вдруг ведьма наведается, оторвавшись от заплесневелых чресел. Кстати… – Дэн взглянул на него с интересом. – Хотел спросить: как тебе Настя? Понравилось? Только честно!

– Честно? – Толик подошел к дивану, начал распихивать свои вещи по сумкам. – Тошнило…

Глава 13

– Чего это ты, Иванцов, вдруг в отпуск засобирался? – Шеф подозрительно прищурился, рассматривая его рапорт под разными углами, словно водяные знаки силился рассмотреть. – Тебе же весной положен был, ты отказался. Силой хотели выпереть – не пошел. А теперь, в такую лягушачью погоду, вдруг отдохнуть решил. Странно…

– Устал, товарищ полковник. – Иванцов улыбался изо всех сил, даже под скулами что то тревожно натягивалось и потрескивало, так старался.

– Устал он, хм-мм. Стрижку вон какую то зоновскую себе сделал, хм-мм, – недоверчиво хмыкал полковник. – Тоже от усталости?

– Никак нет. – Иванцов привстал с места, вытянул шею, пытаясь рассмотреть, что конкретно пишется на его рапорте. – Просто решил, что кудрявый чуб – это несерьезно.

– Сам решил то? Или кто то за тебя? – Полковник догадливо стрельнул в него глазами, бывший опер: провести его было сложно. – Ладно, иди отдыхай. Только попрошу об одном, Сережа…

Иванцов уже схватился за рапорт, а тот еще не отпустил. Так и держались они за лист бумаги с двух сторон, буравя друг друга глазами.

– Не влезай никуда, прошу! – вдруг проговорил полковник едва ли не просящим голосом. – Задолбали меня уже все ваши истории!

– Какие истории, товарищ полковник? – Иванцов принужденно хохотнул и, воспользовавшись мимолетной заминкой начальника, сноровисто выдернул у него из пальцев рапорт. – Никаких историй!

– Ладно тебе балаболить то, – махнул тот в его сторону рукой. – Одна пришлепала, отпуск взяла после того, как ее бывший ухажер погиб в аварии. Бегает теперь по городу, высунув язык, ищет виновных. А кто виноват в том, что парень не справился с управлением, а? Кто виноват в том, что он летел, как сумасшедший? Я?!

– А при чем тут… – неуверенно начал Иванцов, но вовремя заткнулся.

– Я то при чем? А при том! Звонят мне, понимаешь, чуть ли не с самых верхов, вопросы про нее задают. Просят, понимаешь, не препятствовать молодой и энергичной девушке.

– Это кто же такой заботливый?

В сердце Иванцова – он просто почувствовал это, не придумал – вошла огромная толстая игла и начала там медленно вращаться. Кто?! Кто и что про нее знает?! Чем она занимается, что делает? Кому надо то?! Следят за ней?! Уроды!!!

Он ревновал или боялся за нее? А черт его знает! Но все поменялось после той ночи, все! Альбина для него вдруг стала не просто красивой желанной женщиной. Она…

Он даже не знал, как это сказать, когда трудно дышать, когда на нее смотришь. Когда больно, как вот теперь, когда за нее боишься. Когда думаешь и думаешь только о ней, даже когда любимая команда в телевизоре мяч гоняет.

Наваждение? Или все же эта чертова любовь, сильно смахивающая на какое то затяжное, но сладостное заболевание?

– Тебе знать не надо, – чрезвычайно ласково вдруг отозвался полковник и погрозил ему пальцем. – Только напоминаю тебе: ты свои подковерные штучки в ее адрес прекращай.

– Уже давно, товарищ полковник, – Иванцов на всякий случай встал навытяжку.

– Вот и ладненько!

Полковник взглянул на часы, с сожалением констатировал, что до обеда еще полтора часа, а есть ой как хочется уже сейчас. Решил, что отправит сию минуту секретаршу за булкой с котлетой в буфет. Перекусит, выпьет крепкого кофе. А вот потом уже отзвонится кое кому наверх и доложит, что главный соперник и оппонент Альбины в деле погибшего в аварии журналиста уходит в отпуск. Будет занят делом личным, и до Альбины и ее суеты ему не будет ну никакого, в общем, дела.

– Ступай, – кивком отослал его полковник и тут же потянулся к селектору.