Семь лепестков зла

– Разберемся! Давай вставай, садись за руль, и поехали, – приказал Дэн и снова пнул его под ребра, заставляя подняться.

– Куда едем? – спросил Толик, уже заняв водительское сиденье.

Он все время морщился. Сидеть в мокрых, мерзко воняющих штанах было отвратительно. «Я испорчу сиденье», – вдруг подумал он. От этой вони потом не отделаться. Как, как он посадит рядом с собой милую, скромную девушку?! И тут же увидел себя с размозженным черепом на том же сиденье. Дэн сел прямо за ним. Никто не помешает ему влепить Толику пулю в затылок, когда они отъедут куда нибудь.

Куда они едут?! Зачем?!

– Вперед, – не стал уточнять Дэн. – Там скажу, где сворачивать.

Они долго петляли по городу, потом выехали за его пределы. Толик вел машину осторожно – так Дэн велел, – чтобы не привлекать внимания патрульных. Доехав до указателя поворота на дачный поселок, Дэн приказал ему сворачивать.

Все! Здесь, в этих садах, он его и грохнет! И зароет на грядках, с которых только что убрали картофель. И его найдут лишь по весне, когда и опознать то будет невозможно.

– Куда дальше?

Толик сотрясался от животного ужаса, язык не держался в пересохшем рту. Рубашка прилипла к спине и животу. Он снова дико вспотел. И больше всего на свете боялся, что Дэн скомандует ему: здесь и сейчас. Пока ехали, он был еще жив.

Остановиться тот приказал возле неприметного кирпичного домика в два окошка. Во дворе над входом горела лампочка в железном кожухе и сновала взад-вперед маленькая собачка на привязи. Она не облаяла их, а лишь тихонько и ласково взвизгнула, завидев Дэна. На Толика она не обратила никакого внимания.

Дэн достал из кармана ключи. Открыл добротную тяжелую дверь из дерева. Толкнул в темноту Толика, потом включил свет и лишь тогда шагнул внутрь.

В доме было тепло, пахло ржаными сухарями, полынью и мокрой тряпкой. Видимо, кто то, а может, и сам Дэн мыл тут полы, узкие ковровые дорожки были выметены. В простенке между окнами стоял круглый старомодный стол. То, что стояло на нем, было накрыто домиком из двух газет. Рядом со столом, почти впритык – продавленный диван с одной подушкой и скомканным ватным одеялом. Следом – узкий, в одну дверь, одежный шкаф. И все, тесная комната для мебели закончилась. Виднелась еще одна дверь, видимо, в другую комнату. Но она была закрыта, и что там, внутри, Толик не имел понятия.

– Стой, где стоишь! – приказал Дэн и вышел ненадолго.

Вернулся он с сумками Толика. Выпотрошил их содержимое прямо на пол. Отложил в сторону листки с инструкциями к собственному убийству. Бегло просмотрел, хмыкнул почти весело, потом отложил. Потом толкнул в сторону Толика спортивные штаны:

– Переодевайся, зассанец! Я тут пока пошарю.

Шарил он основательно. Прощупал каждый шов одежды. Просмотрел каждый карман, каждый отворот и манжеты.

– Что то я не понял, – озадаченно почесал макушку Дэн, взглянул, как Толик натягивает на голый зад спортивные штаны, и снова повторил: – Что то я не понял!

Толик не вникал. Он стыдливо отворачивался, переодеваясь. Потом одернул рубашку, заправлять ее в треники не стал. Это уже вообще! Что искал, но не нашел Дэн, он так и не понял.

– Ладно, надо бы пожрать, а потом поговорим. Ты как? Есть хочешь?

С этими словами Дэн сдернул со стола обе газеты. Под ними в тарелках была вареная картошка целиком, квашеная капуста, свежие огурцы, укроп, тонкие ломтики домашнего сала. У Толика вдруг обильно потекли слюнки. Он почувствовал себя крайне голодным. Может, перед смертью так у всех бывает? Где то он, кажется, читал.

– Ты садись, малыш! – фыркнул Дэн, точно скопировав манеру старой ведьмы. – Раздели со мной скудную трапезу. Если честно, я уже успел соскучиться по такой вот простой еде. Бабы то все на изысках помешались. Считают, что их кулинарные пристрастия – прямая дорога в высший свет. Идиотки! Садись, садись, чего топчешься?

Толик послушно сел на старый скрипучий венский стул с растрескавшимся сиденьем, потянулся к вилке. Подцепил картофелину, рукой схватил кусок сала. Много откусил, начал жадно жевать.

– Чего это ты решил меня перед смертью покормить? – пробубнил он с набитым ртом, когда поймал на себе странный змеиный взгляд Дэна. – Или тоже на мне какое то снадобье испытываешь?

– Да нет, – он пожал плечами, отвел глаза. – Я же тоже ем. Чистая жрачка, не ссы. Так зелье то где, малыш?

– Какое зелье? – Толик уже хрустел капустой.

– Которое ты мне должен был в бутылку качнуть. Куда спрятал? Я не нашел его в твоих вещах.

– Так нет его. Удрать я хотел. Неужели не понял? Когда Настя сегодня ушла, я посидел, подумал и понял, что…

– Что понял то?

– Что убийца из меня никакой. Не смогу я. Не знаю, как с Лизой вышло. Наверняка это был не я. Наверняка это ты ее.

Дэн молчал, игриво похохатывая.

– Я в тот день не то что тачку угнать, себя с пола не мог поднять. Я был никакой вообще. А чтобы все так обставить… нет, это точно был не я. И фотки, те, что Машка мне подсовывала, лажа это. Вот так я сегодня подумал. И решил удрать. Чтобы в самом деле, а не понарошку убийцей не стать. Не смог бы я, Дэн, поверь!