Семь лет за колючей проволокой

Здесь я немного слукавил: все действительно знали, что Штырь прикрывался дружбой с ним — он об этом не раз заявлял, — но это было единственное, о чём все знали.

Тем не менее, моя хитрость сработала: «Смотрящий» повернулся к одному из своих «шестерок»:

— Это правда?

К счастью, он не уточнил, о чём именно спрашивает.

— Да… — пожал тот плечами.

— Вот сучара позорный! — Колька-Бак брезгливо сплюнул. — Знал бы раньше — сам бы завалил паскуду!.. — Затем повернулся ко мне и заметил без особого удовлетворения: — Ладно, Режиссёр, живи…

Его тон не сулил мне полной индульгенции, и принятое им решение было явно вынужденным, но, к моему счастью, я попал под указ, и администрация с удовольствием избавилась от моего присутствия, отправив меня на «химию». Для тех, кто не помнит или не знает, что такое «химия», поясняю.

В то время существовало такое правило, когда администрация в качестве поощрения отправляла осуждённого, отбывшего определённую часть срока, на стройки народного хозяйства.

Называть это «химией» стали в годы правления Хрущева, который решил всерьёз поднять химическую промышленность. В неё валом погнали дешёвую рабочую силу, то есть условно-досрочно освобождённых зэков.

По этому указу прибывший к месту назначения бывший заключённый должен был жить и работать под надзором спецкомендатуры, отчисляя из своей зарплаты двадцать процентов в пользу государства.

Но фокус заключался не в этих двадцати процентах, а в том, что работали «химики» на самых грязных и тяжёлых работах, получая за это мизерную зарплату.

Кроме того, негласно существовало положение, при котором менты, наблюдающие «химиков», могли придраться к любому из них и вернуть на зону, при этом срок, отбытый на стройке народного хозяйства, не засчитывался. И зачастую те, кто рвался на «химию», столкнувшись с беспределом на месте распределения, старались быстрее вернуться в «родную» зону…

Меня доставили в небольшой городок Коми АССР — Княж-погост, расположенный, как я писал ранее, в нескольких десятках километров от нашей колонии. Городок Княж-погост состоял из трёх посёлков: сам Княж-погост, посёлок Железнодорожный и посёлок Новый.

«Химики» жили в посёлке Новый в четырёхэтажном общежитии. Меня определили на второй этаж. Кроме меня в комнате были ещё трое ребят. Нам выдали по несколько рублей в честь будущего аванса и показали столовую «химиков», где можно было вполне сносно пообедать за восемьдесят копеек. Потом вновь прибывших ознакомили с правилами проживания «химиков». Нельзя:

«…опаздывать, тем более не приходить на работу …не оказаться в комнате во время вечерней проверки …не оказаться в своей постели с одиннадцати вечера до шести утра.

…не выполнять распоряжения сотрудников спецкомендатуры и начальников на работе.

…покидать населённый пункт без особого пропуска …употреблять спиртные напитки».

Можно:

«…работать за жалкие гроши.

…жить впроголодь.

…иметь кровать.

…постельные принадлежности, сдаваемые раз в десять дней в стирку.

…раз в год за хорошую работу и примерное поведение в порядке поощрения комендант мог предоставить тебе десятидневный отпуск, а иногда даже выписать документы для поездки домой…»

Самыми страшными днями, как легко догадаться, были дни аванса и зарплаты. Несмотря на категорическое и недвусмысленное указание по поводу алкоголя, кто запретит пить русскому человеку, если даже «за колючей проволокой», да что там — «за колючей проволокой», даже в тюрьме зэки умудряются гнать самогон из томатной пасты? В такие «критические» дни, если не хочешь попасть в неприятную ситуацию, а то и стать инвалидом, нужно было либо исчезать из общежития, что считалось серьёзным нарушением, либо запираться в своей комнате и не выходить из неё даже в туалет. На следующий день после аванса или зарплаты с утра было страшно заходить не только в туалет, залитый кровью, но зачастую тошнота подступала к горлу при появлении в коридоре общежития — его пол был залит кровью и усыпан битой посудой…

«Химики» работали на строительстве первой очереди завода по изготовлению древесноволокнистой плиты, или сокращенно — ДВП. Более всего повезло тем, кто в прошлом имел какие-нибудь строительные специальности. К сожалению, я к таковым не относился, и меня, что вполне естественно, зачислили разнорабочим. На фотографии, сделанной в то время, я и запечатлён с ломиком в руках. Как можно догадаться, такое положение вещей не могло меня устроить, и я начал искать местечко «потеплее».

Однажды наткнулся на единственную газету, выпускаемую в данной местности, — малотиражку под «уникальным» для того времени названием «Ленинское знамя». Недолго думая, решил «прославиться» на весь городок. Приближался Женский день — Восьмое марта, и я, не особо напрягаясь, сочинил к этой дате стихи:

Голубое такси