Семь лет за колючей проволокой

Сверкая глазами, полными ненависти и злобы, старик полез спиной на заднее сиденье, подчинилась и афганка.

— Может, отпустим, товарищ командир? — неожиданно неуверенно, с жалостью предложил Ильин, обернувшись к старшему сержанту.

Не дав закончить ему фразу, старший сержант вдруг выпустил короткую очередь в его сторону. Ильин испуганно дёрнулся и мгновенно побелел, как лист бумаги. Из задней дверцы машины на пыльную горную дорогу вывалился старик афганец. Его руки крепко сжимали израильский автомат «Узи», из которого он так и не успел выстрелить, незамедлительно отправившись к своему аллаху.

— Вот сука! — Сержант сразу догадался, что его ожидало. — В спину хотел шмальнуть, падаль! — Он со злостью пнул неподвижное тело старика.

Сохраняя на лице спокойствие, старший сержант медленно подошёл к злополучной машине, взглянул на убитого водителя, потом на афганку: очередь, выпущенная в старика, задела и её, насквозь прошив пышную грудь. Старший сержант тяжело вздохнул, покачал головой, размышляя о чём-то своём, потом задвинул дерзкого старика назад в машину, хлопнул дверцей.

— Помоги, сержант! — попросил он, уперевшись руками в переднюю дверцу машины.

Мощные руки Ильина подтолкнули машину с другой стороны, и вскоре легковушка понесла своих хозяев в их последний путь.

Через минуту со дна глубокой пропасти прогремел оглушительный взрыв.

— Видно, там не только продовольствие было… — деловито отметил старший сержант…

Этот случай заставил меня погрузиться в серьёзные размышления. Почти все в этой дозорной группе провоевали в Афганистане не менее полугода, но даже они ошибались, а старший сержант, к счастью, не ошибся: он не имел права на ошибку. Позднее выяснилось — для него афганская война не первая в жизни…

В этом стремительно коротком эпизоде, как в капельке воды, отразились весь ужас и нелепость войны. В нём проявились опыт и мудрость старшего сержанта, действовавшего по законам военного времени и оказавшегося правым на все сто. Ведь пропусти он эту машину, не остановившуюся для проверки, и, возможно, потом наши солдаты погибли бы, подорвавшись на той взрывчатке, которую везли афганцы. Его опыт помог остаться в живых сержанту.

А в самом сержанте проявилась настоящая русская душа. И его душа не очерствела на войне, и он пожалел оставшихся в живых женщину и старика…

Мне часто снятся чёрные глаза афганки, переполненные ненавистью и злобой из-за убитого мужа или брата. Но я никак не могу понять, на что надеялся старик, попытавшийся применить оружие. Наверняка же понимал, что этим поступком подписывает смертный приговор не только себе, но и своей молодой родственнице.

«Да, Восток, — как говорил рядовой Сухов — Герой фильма «Белое солнце пустыни», — „дело тонкое"…»

Увиденное событие настолько поразило меня, что запечатлелось на всю жизнь, и этот эпизод страшной, непонятной афганской войны вошёл в мою первую книгу «Срок для Бешеного»…

Мы приговорили с Полковником бутылку коньяку, разговаривая «за жизнь», о Москве и о войне. Постепенно наши «души» сблизились настолько, что мы перешли на «ты», после чего показалось, что можно начать «наступление», ияв лоб спросил:

— Знаю, что завтра ты летишь с инспекцией, можно и мне с тобой, атоя здесь совсем закисну?

— Да ничего нет в этой поездке для журналиста: нудная, рутинная работа, — попытался отмахнуться Полковник.

— Ничего, хоть какая-то смена обстановки, возьми, как друга прошу, — попытался я зайти с другой стороны.

Однако и это никак не помогало.

И только после того, как мы с ним приговорили и другую бутылку, прихваченную им для своего коллеги, Полковник сломался и стал клясться «в вечной дружбе», я вновь заговорил о поездке:

— Ну что, возьмёшь?

— Ладно, бог с тобой, возьму, но учти, ослушаешься — сам пристрелю! — Несмотря на изрядное количество выпитого алкоголя, голос Полковника был настолько твёрд и серьёзен, что даже подумалось, что он нисколько не шутит…

Как сейчас помню, это был двадцать третий день моего пребывания в Афганистане, и тогда я впервые забрался внутрь боевого вертолёта. Кроме самого Полковника и меня, в нём находились пилот и бортинженер, по совместительству выполняющий обязанности стрелка.

Благополучно взлетели и под шум винтов, надрывая глотки, пытались разговаривать ни о чём, а когда устали, я начал в иллюминатор рассматривать удивительный ландшафт чужой горной страны. Через час мы оказались над горами Кандагара. Всё проходило настолько буднично и обыденно, что и в голову не могло прийти, что нас подстерегает настоящая трагедия, в которой кто-то может не выжить. Кажется, прямо перед этим кошмаром кто-то из нас даже пошутил на тему смерти…

Неожиданно послышались какие-то удары снаружи, и помнится мне, в первый момент показалось, что по обшивке стучит град. Потом сообразил: какой град может быть в Афганистане? Вдруг сильно дёрнуло вертолёт…