Семь лет за колючей проволокой

— Они. — Старший администратор кивнул в сторону автоматчика в маске.

Ни слова не говоря, я пошёл в сторону комнаты, где находился руководитель операции, постоял немного перед ней, после чего вернулся и начальственным тоном громко приказал:

— Все быстро на кухню — исполняйте свою работу!

— Но… — попытался возразить автоматчик в маске.

— Я договорился! — резко оборвал я его.

Когда я попытался выяснить у Полковника, почему не возвращают паспорт Владимиру, он ответил уклончиво. Я продолжал настаивать, заметив, что они напрасно потратили своё время и время гостей.

Он сказал:

— Вовсе не напрасно: мы задержали одного, находящегося в федеральном розыске…

— В чём он обвиняется?

— Разбой, грабёж… А по поводу вашего Владимира, Виктор Николаевич, могу сказать, что его паспорт левый!

— Как левый? — удивился я. — Фальшивый, что ли?

— Авы сами посмотрите! — Полковник зашёл в комнату дознания и вынес оттуда паспорт Владимира, открыл там, где было его фото, и предложил: — Пощупайте!

Потрогав края фотографии, я убедился, что она действительно более выпуклая, чем обычно.

— Словно фотография наклеена на другую фотографию, не так ли?

— Товарищ Полковник, мне-то вы верите?

— И что?

— Это его фамилия, его имя, его отчество, так?

— Тогда почему такая толщина?

И тут я вспомнил, где Владимир получал этот паспорт:

— Этот паспорт Владимир получал в колонии для того, чтобы заключить брак с Мариной! Это же легко проверить!

— Вот мы и хотим проверить: поэтому и захватим его в управление.

— У вас с собой компьютер, — напомнил я. — И вы без труда можете пробить его паспорт отсюда. Мне кажется, нет нужды портить вечер и ему, и мне.

— А вы-то при чём? — удивился Полковник.

— Он мой гость — живёт у меня, и я несу ответственность за его пребывание в Москве! Если вы намерены забрать его, то вам придётся забрать и меня, но я в таком случае оставляю за собой право оспорить ваше решение в соответствующих инстанциях!.. — Последнюю фразу я произнёс бескомпромиссным, сухим тоном.

— Ну зачем же так, Виктор Николаевич? — сказал он. Но потом, сделав паузу, взвешивая все «за» и «против», вздохнул: — Ладно, пойду посмотрю, что можно сделать…

Он пришёл через несколько минут:

— Хорошо, я отпущу вашего родственника, но могу я задать ему несколько вопросов наедине?

— Если он захочет… И ещё: вы гарантируете, что нам с ним всё-таки не придётся ехать с вами в управление?

— Гарантирую!

— И ещё одна просьба: я догадываюсь, что ваши коллеги не преминут растрезвонить по всем средствам СМИ о том, что во время проведения «доблестной» операции был задержан „особо опасный преступник"», не так ли?

— Вполне может быть… — Полковник улыбнулся.

— Так вот, прошу вас не упоминать моё имя — не потому, что я чего-то боюсь, а потому, что людям, с которыми дружу и общаюсь, может быть неприятна такая реклама.

— Хорошо, постараюсь, чтобы ваше имя нигде не упоминалось.

— А как же с Владимиром Ставропольским?

Минут через пятнадцать мы уже возвращались домой. Тогда-то и выяснилось, что многим гостям, попавшим в пробки, действительно повезло: по мобильным телефонам им успели сообщить, что праздником управляют сотрудники Органов, а потому не стоит спешить в ресторан «Золотое руно».

На следующий день по НТВ показали «блистательную операцию по задержанию особо опасного рецидивиста», а ещё через день многие центральные газеты осветили это событие, подарив Андрею Ростовскому такую рекламу, какую невозможно получить даже за большие деньги.

Как и обещал Полковник, обо мне не упоминалось ни в одной статье…

Что ж, и на том спасибо! Думаю, это выполненное обещание говорит о том, что в наших Органах есть порядочные люди. Это вселяет оптимизм…

Кстати, сегодня конец 2020 года, а с того события мы стали дружить с тем полковником и он не раз был у меня в гостях…

К сожалению, его сейчас уже нет в живых: несколько лет назад он сходил в баню, попарился, вернулся домой, а утром его нашли холодным… инфаркт! И никто не мог вызвать врачей: родные были в отъезде…

Володя, пусть земля будет тебе пухом!..

Почему-то вспомнились слова, написанные мною в колонии в октябре 85-го и в ноябре 86-го годов, во время отбывания наказания за преступление, которого я не совершал:

Мои мысли

Страшно подумать, что в нашей стране будет сейчас, если произойдёт протест, бунт, революция, восстание или что-нибудь подобное.

Власти тут же употребят старую систему подавления, подавления любыми средствами, любыми путями. Будет предприниматься всё: для более-менее сильных лидеров-одиночек из толпы — наручники, дубинки и полная изоляция от толпы — тюрьма, в крайнем случае дурдом, объявление их сумасшедшими. И всё для того, чтобы запугать массы, подавить волю, надежду, как говорится, не высовывайся, а то и с тобой будет то же самое.

Но нынешним властям подмять под себя народ будет очень трудно, скорее всего, невозможно: народ уже глотнул свежего воздуха свободы и не сможет и не захочет жить по-старому. И вполне возможно, что пролитая кровь поможет народу обрести СВОБОДУ!

Ноябрь, 1985 год.

Следующая весточка уже из 86-го, в ней наглядно видна динамика изменения моего сознания: