Семь неудач Леди Удачи (СИ)

— Он не знал, каким был его отец, — Дюпен-Чен не могла согласиться с бывшим напарником. — К тому же кроме отца у Адриана никого не было. Я даже не могу представить, что он чувствовал, узнав о самоубийстве. И уж тем более, прочитав предсмертную записку.

— Ты слишком добрая, Принцесса, — слабая улыбка возникла на лице героя.

Ледибаг всегда была излишне добра ко всем, даже к врагам. Если бы не ее доброта, она бы не подвергла свою жизнь опасности, а Бражник бы еще семь лет назад отправился за решетку. Однако Маринетт была не только добра, но и жестока. Потому что ее слова зародили в сердце Нуара надежду. Быть может, узнав, кто он под маской, она согласится продолжить общение с ним?

— Маринетт, — Коту потребовалось собрать всю свою решимость, чтобы задать этот вопрос, — получается, ты не ненавидишь Адриана Агреста?

— За что мне его ненавидеть? — искренне удивилась девушка. — Скорее, это он должен ненавидеть меня, — голос бывшей героини Парижа дрогнул. — Сам посуди: я помешала воскресить его мать, из-за меня его отец прострелил себе голову… Держу пари, Адриан никогда меня не простит.

— Что за чушь ты несешь, моя Леди?! — Нуар схватил Маринетт за плечи и с отчаянием посмотрел ей в глаза. — Он не может тебя ненавидеть! — Кот шмыгнул носом, и слезы вновь потекли по его щекам. — Только не тебя! Кого угодно, но не тебя, Маринетт!

— Кот, я не понимаю… — девушка попыталась отстраниться — ее слишком поразила реакция напарника, но тот, напротив, притянул ее к себе и крепко обнял.

— Моя Леди, я люблю тебя, — слова и чувства, что Нуар так старательно сдерживал и подавлял, вырвались наружу. — Всегда любил, с первого дня нашей встречи. Чтобы ни случилось, я бы не смог забыть тебя или разлюбить. Ты все для меня. У меня никого, кроме тебя нет. И не будет. Потому что без тебя — не будет меня… И если ты скажешь, что не хочешь меня видеть из-за того, что мой отец… Мой отец…

Слова снова застряли в горле. Да и вряд ли бы герой Парижа смог бы их произнести, сотрясаясь в рыданиях. Нуар вцепился в Маринетт так, словно она была спасательным кругом, словно от того, насколько крепко он ее держал, зависела вся его жизнь.

Девушка же не знала, как реагировать на происходящее. В ее голове вертелось одно-единственное слово: невозможно. Но как иначе можно было объяснить состояние и слова Кота? Словно под маской героя Парижа скрывался…

— Маринетт, ты должна его успокоить, — Тикки, наблюдавшая за воссоединением героев из своего укрытия в шкафу, решила все же вмешаться.

Дюпен-Чен вопросительно посмотрела на свою квами. Она сама прекрасно знала, что нужно было положить конец внезапной истерике напарника, но только как?

— Прислушайся к своему сердцу, — пропищала пятнистая и снова удалилась в укрытие. Совет был абстрактным, но если Тикки была права, то Маринетт сама поймет, что нужно делать в этой ситуации. И мешать ей мудрая квами не собиралась.

Нуар из-за собственных рыданий даже не заметил красную квами. Для него вообще в данный момент не существовало ничего и никого, кроме Маринетт, которую он все так же крепко сжимал в своих объятиях. Кот боялся, что девушка отвергнет его признание и что это была последняя в его жизни возможность прикоснуться к ней, почувствовать тепло ее тела. Нуар забыл о том, что в данный момент был в маске и не раскрывал перед Маринетт свою личность. Он не мог поверить в то, что его Леди допускала мысль о том, что он был способен ее ненавидеть! Как она могла так подумать о нем? Ведь все эти семь лет он жил лишь ради встречи с ней. Ради нее он был готов умереть тысячи раз в самых ужасных муках. Герой Парижа был готов на все, чтобы доказать искренность своих чувств, но в данный момент был способен только на безудержные рыдания.

Маринетт осторожно вызволила прижатую к его груди правую руку и погладила своего Кота по голове. Так ли невозможна была посетившая ее мысль? Неужели, внезапная догадка, возникшая как реакция на странное поведение напарника, была ответом на многие ее вопросы? Сердце твердило уверенное «Да!», а Тикки просила прислушаться к нему.

Отбросить страхи. Сказать правду самой себе.

И прошептать верному напарнику на ухо то, что никогда не решалась произнести:

— Я люблю тебя, Адриан Агрест.

***

Нуар вздрогнул и прекратил рыдать. Ему показалось, что он ослышался, ибо услышанное было слишком невероятным, чтобы быть правдой. Он замер и даже затаил дыхание в надежде, что Маринетт повторит сказанное.

— Глупый Кот, ответь хоть что-нибудь, — смущенно пролепетала она. — Хотя бы скажи, что я не ошиблась. Потому что иначе я буду чувствовать себя ужасно глупо. Хотя я уже чувствую себя так, потому что если ты на самом деле Адриан и читал мой дневник, то… Аргх, Нуар, не молчи!

— Маринетт, — Кот взял лицо девушки в ладони и посмотрел ей в глаза, — ты правда примешь меня и без маски? После всего, что сделал тебе мой отец?

— Я никогда не винила тебя за то, что он сделал.