Семь ночей в постели повесы

Холодный взгляд герцога сосредоточился на ней, словно она была редким экземпляром на предметном стекле ученого. Он не ответил ей.

– Ну полно, Кэм. Отвези девушку на встречу с Мерриком, а там видно будет. Ты же все равно поможешь, – лениво проговорил сэр Ричард, рассматривая бокал с бренди на свет. – У меня на сегодня в планах только вечер у Крокфорда. И держу пари на все, что проиграю там, ты намеревался с головой погрузиться в бумажную работу. Разве не предпочтительнее было бы содействовать этой отважной леди в миссии милосердия?

– То есть, по-твоему, я буду бездушным негодяем, если откажу.

Глубокий голос герцога звучал нейтрально. Сидони не могла разгадать его намерений. Сердце ее тревожно билось, ожидая, предложит ли он поддержку или прогонит прочь.

Господи, только бы не прогнал!

– Что ж, да, если хочешь. – Сэр Ричард потягивал бренди так небрежно, словно здесь в эту минуту не решалась судьба человека.

Сириус, зевнув, поднялся, подошел и положил голову на колени Сидони. Она рассеянно почесала его за ушами, не сводя глаз с герцога. Встанет ли Седжмур на ее сторону? Выдержит ли его преданность Джозефу? Или он решит, что ничем ему не обязан, а Сидони – просто нежелательный проситель?

Пауза затянулась. Было слышно, как потрескивает огонь в камине. Сириус в восторге от ее ласк довольно повизгивал.

Герцог тяжело вздохнул и встал. Он не улыбнулся, поглядев на нее.

– Что ж, хорошо. Мисс Форсайт, Сириус своего добился. Мы с вами отправляемся в Ньюгейт.

– И не мечтай, Кэм, дружище. – Сэр Ричард поднялся, потревожив Сириуса. Тот повернул голову и воззрился на своего хозяина. – Ни за какие коврижки не пропущу этого воссоединения.

Глава 27

Джозеф лежал и читал эссе Илии на роскошной кровати, привезенной, как и все остальное убранство, в тюремную камеру из его лондонского дома. Услышав, как загремели ключи в двери, он со вздохом раздражения отложил книгу.

Какого дьявола его тюремщику надо в такой поздний час?

Проведя три дня в тюрьме, Джозеф уже был знаком с заведенным здесь порядком. А порядок заключался в том, что его по большей части не беспокоили, разве что для того, чтобы он мог обсудить линию своего поведения на суде с разорительно дорогими адвокатами. Тюремщику было хорошо заплачено, чтобы он не надоедал и не подпускал любопытствующих, которых было великое множество.

Сев, Джозеф пригладил пятерней растрепанные волосы. Дверь широко распахнулась, впуская его надзирателя. Позади него стояла женщина. Да не просто женщина, а та, которая преследовала его в снах. Женщина, по которой он страшно скучал всю последнюю неделю, что не видел ее.

– Сидони, – выдохнул он, гадая, не сошел ли он с ума.

Конечно же, нет! Все в его камере было, как и всегда. Но одно ее присутствие превратило это узилище в рай. Сердце подпрыгнуло от внезапного, нежданного счастья.

– Полчаса, мисс.

Она откинула капюшон своей безобразной накидки и бросила нервный взгляд на тюремщика.

– Спасибо.

– Я так понимаю, вы не против, чтобы леди осталась, мистер Меррик? – Выражение лица надзирателя было открыто похотливым.

– Следи за собой, Сайкс, – отозвался Джозеф угрожающим тоном. – Эта леди – член моей семьи.

– Да, сэр. – Надзиратель закивал и поспешно ретировался, заперев за собой дверь.

– Что, во имя всего святого, ты тут делаешь? – Джозеф стремительно прошагал по турецкому ковру и сжал ее руки. Видеть ее было все равно что стоять в солнечном свете после долгой суровой зимы, но встречаться с ней в такой обстановке казалось не слишком приятным.

– Ах, Джозеф, – проговорила она прерывистым голосом и расплакалась.

– Tesoro… милая… любовь моя. – Он заключил ее в объятия. – Не плачь. Пожалуйста, не плачь.

Сколько раз после ареста он вспоминал, как обнимал ее. Сколько раз задавался вопросом, переживет ли эти последние события и сможет ли вновь обнять ее? Реальность ее присутствия здесь превосходила любые его фантазии.

Он впитывал каждую подробность. Ее тепло. Запах волос и кожи. То, как руки прижимают его к себе. В самые тяжелые минуты он гадал, не пригрезилась ли ему страсть и радость тех дней в замке Крейвен. Они казались такими далекими от теперешней унылой действительности.

– Я так боялась, – пробормотала Сидони ему в плечо, обвивая руками за пояс.

Джозеф целовал ее волосы, щеки, плечи, шею, при этом бесконечно шепча нежные слова. Он не в силах был сдержаться, чтобы не назвать ее всеми ласковыми именами, которые только знал.

Слишком скоро она судорожно вздохнула и начала отстраняться. Он стиснул объятия.

– Еще нет…

Когда она подняла лицо, глаза ее были припухшими от слез, а щеки пылали. Никого красивее нее он никогда не видел.

– Джозеф, у нас мало времени. Нам надо поговорить.

– Я бы предпочел прикасаться к тебе. – Он держал ее за плечи и любовался ею. Она гладила его по изуродованной щеке. Он больше не возражал против того, чтобы она дотрагивалась до его шрамов, – вот насколько он изменился.

– Ты как?

– Хорошо. – Он прильнул щекой к ее ладони. Она здесь. Он просто не мог в это поверить. – Теперь – хорошо.

Она окинула взглядом роскошно обставленную камеру.

– А я представляла…