Семь очерков о Владимире Горовице

В интернациональном духе, как отмечают биографы пианиста, была воспитана и дочь Ванды Тосканини и Владимира Горовица Соня: «И её (Соню. — Ю. З.) вырастили, на самом деле, без национальности. Её отец был еврей, мать католичка, её крестили, как католичку, поскольку так решил её дедушка. Ванда не хотела её крестить, но Тосканини сделал, как всегда, всё по-своему. Соня росла в тени двух религий, хотя ни один из родителей не был верующим» [50, p. 232–233].

Особенно сокрушался по поводу отсутствия у В. Горовица хотя бы капли религиозности, его постоянный настройщик в течение последних двадцати пяти лет жизни (и главный настройщик фирмы Steinway) Франц Мор: «Мне грустно осознавать, что, несмотря на то, что у меня были возможности несколько раз поговорить с Горовицем о Господе и спасении, все же, насколько мне известно, в его жизни так и не наступил прорыв, когда с полной уверенностью я мог бы сказать, что он поверил и знал, куда отправится после своей смерти» [29, c. 39]. Ф. Мор однажды рассказал Горовицу о том, как он приобщился к вере. Маэстро внимательно выслушал его и сказал: «Франц, вот это история! Моя жена католичка. Но Ванда, она ни во что не верит. Она не ходит в церковь. Меня считают иудеем, однако я никоим образом не связан с верой…» [29, c. 44].

Таким образом, можно с уверенностью говорить о том, что Владимир Горовиц был воспитан в семье и окружении, где царил европейский интеллектуализм, а религия была понятием абстрактным. Тем не менее, его детство и юность прошли в удушливой атмосфере государственного и бытового антисемитизма, что не могло не наложить определенный отпечаток на формирование его характера. Видимо, след этого унизительного ощущения «виновности» еще долго преследовал его на протяжении долгой жизни, хоть и в национально толерантной Америке. Наверное, именно этим объясняются его обидные и, объективно говоря, несправедливые обвинения в антисемитизме в адрес его бывшего учителя Владимира Вячеславовича Пухальского.

И все-таки Владимир Горовиц — Человек Мира в возрасте 83 лет вернулся в Россию. Наверное, он мог бы подписаться под словами, сказанными Натаном Мильштейном в конце жизни, тем самым «Натанчиком», с которым он начинал и продолжил свое блистательное концертное турне длинною в жизнь: «Поэтому кто я? Еврей из России, гражданин США; мой дом в Лондоне, а я провожу много времени в Швейцарии, в Лозанне. Я восхищаюсь многими русскими, жившими в Швейцарии: Чайковским (сочинившим свой скрипичный концерт в Кларенсе), Рахманиновым, Дягилевым, Стравинским (который написал несколько блестящих произведений тоже в Кларенсе).

В Америке мне удобно, но я не ощущаю там сердечности. Ощущение сердечности я испытывал только в России[106]. На первый взгляд можно сказать, что я несчастен, что нет страны, которую я могу считать в полной мере, определенно моей, но это меня скорее радует» [48, p. 228].

VІ. Становление музыканта

(Юношеские музыкальные впечатления Владимира Горовица)