Семь песен русского чужеземца. Афанасий Никитин

— А я танцую с девушками Ганга!
Ой, как вкусны плоды деревьев манго!
Дожди ушли куда-то в океан.
Теперь шумит потоками веселье!
Так вот оно, счастливое безделье!
Блестит, звенит, играет, как гердан[147]

.Клюки отбросив, бабушки резвятся!
С любою можно сладко обниматься.
Любая дышит молодостью плоть.
И я танцую! Ноги загуляли!
Ах, вот вы как! А ну-ка лели-ляли!
Так надо хорошенько помолоть.
Девицы манго в юношей бросают,
Во что-то интересное играют.
Лови теперь её, когда поймал!
В меня попал банан. Ловлю с надеждой.
Кто бросил? Все смеются. Тьфу ты, леший!
Царь обезьян, правитель Хануман!
О мудрый, дай тебя я поцелую!
Какой там! Заслужи-ка честь такую!
Сорвал мне шапку, оцарапал нос.
Я поклонился, исполняю волю.
На вот, держи-ка в дар мою соболью.
Приедешь в гости, а в Твери мороз.
Заиндевеешь в шёлковом тюрбане.
Все что-нибудь да дарят обезьяне.
И Хануман бросает всем дары.
А это что за чудо? Змей танцует.
И лично для него в дудинку дует
Тощенный малый, видно, из норы.
Другой чудесник в горло меч задвинул.
Вот почему монгол отсюда сгинул.
Меч входит и выходит — чудо-тать!
Сильны здесь не руками — головами.
Заместо слов изрыгивают пламя.
Иные вовсе могут исчезать.
Один залезет в бочку из-под пива,
А вылезет девицею красивой.
Потом обоих ищут, всё зазря.
Какой искать! Внезапно потемнело.
Надвинулась, как туча, тень от тела,
Из тех, на ком покоится земля.
Эх, был бы я слоном, огромной дылдой!
На всю бы Волгу правду протрубил бы.
Вдруг с неба дождь! То слон меня облил!
Нечеловеческое чую ощущенье.
Наверное, свершилось превращенье.
Теперь во мне проснётся бездна сил.
Струится пар из шёлковой обновы.
И смуглый лик девицы чернобровой,
Слепя улыбкой, говорит, но что?
Эх, что ж я не учу язык, Емеля!
Ведёт меня за руку. Ах, качели!
Ах, птица, не понять тебя грешно!
Как радуга, сияет в небе сари[148].
Потом взмываю я над небесами.
Люблю тебя, девица, как сестру!
Теперь на реку, в водах омываться!
С лучами солнца в Ганге окунаться!
И лечь поближе к общему костру.
И слушать песни длинные всю ночку.
И тянутся без счёта огонёчки
По глади Ганга, словно Млечный Путь.
Моя ладейка тоже уплывает,
На ней и мой огонюшек сияет
В соломенной домушке. Хватит дуть.
Не дуйте, ветры, малость погодите.
Мой огонёк не трожьте, не гасите.
Пусть подплывёт к звезде за горизонт.
Пускай расскажет, как я веселился.
И если надо, чтобы возвратился
В родную землю, пусть лучом сверкнёт.

* * *

...И правда ведь отдал шапку. Обезьяне ручной или какому человеку? А кто повесил на шею, на грудь Офонасу ожерелье-гердан, дешёвое, серебряное, блестящее блестками? Это ожерелье Офонас после отдал жонке одной, за хорошую тесную близость отдал в подарок...

* * *