Семь песен

– О, о ней не тревожься, – небрежно бросил он. – У нее впереди еще полно времени. До неизбежной смерти остался почти месяц непрерывных страданий. – Он задумчиво поднял голову и взглянул на дом Рии. – Но если хочешь, я могу подняться и немного повеселить ее, прежде чем мы отправимся в путь.

Я замахнулся на Бамбелви посохом.

– Ах ты, придурок! У тебя не больше шансов развеселить хоть кого-то, чем у гниющего трупа!

Он нахмурился и собрал все свои подбородки.

– Подожди немного и увидишь! Настанет день, и я сумею кого-нибудь рассмешить. Обещаю.

Опустив палку, я презрительно бросил:

– Предвкушаю удовольствие от поедания собственных башмаков.

Массивный ствол Арбассы заскрипел, и створки двери сомкнулись. Я пристально посмотрел на ствол, поднял голову и посмотрел выше, еще выше, туда, где ствол исчезал среди переплетения ветвей. Некоторое время я стоял так, глядя на крону дуба, похожую на живой зеленый гобелен. Листья поблескивали на солнце, с могучих сучьев, словно шерсть животного, свисали пряди мха.

– Как думаешь, – обратился я к Рии, – Арбасса когда-нибудь откроет мне свои двери по доброй воле? Может быть, даже с радостью?

Словно услышав мои слова, дерево содрогнулось от корней до самой верхушки, и на нас снова посыпались листья и кусочки коры.

Риа прищурилась.

– Арбасса пытается меня защитить, только и всего.

Я пристально всмотрелся в ее серо-голубые глаза.

– Тебе не обязательно идти со мной.

– Я знаю. – Она задумчиво поджала губы. – И все-таки скажи мне, ты уверен насчет могилы Туаты?

Бамбелви ахнул и принялся судорожно хрустеть пальцами.

– Вы про могилу самого великого мага? Никто не ходит туда! То есть, может быть, и ходит, но живым назад не возвращается. Это кошмарное место, полное призраков. Истинная правда, истинная правда, истинная правда.

– Мы туда идем, и точка, – рявкнул я.

– Но я не могу вести тебя, – возразила Риа. – Я даже не знаю, где находится эта могила.

– Я знаю. Я уже побывал там однажды, а может, дважды, хотя мне нужно повторить весь путь, чтобы быть полностью уверенным. – Я потер верхушку своего посоха, и по поляне разнесся аромат смолы хвойного дерева. – Если ты сможешь отвести меня к большому болоту у подножия Туманных холмов, оттуда я найду дорогу.

Она с сомнением тряхнула каштановым локонами.

– Так мы потеряем много драгоценного времени.

Бамбелви покачал головой, снова раздалось надоедливое звяканье.

– Мы потеряем не только время.

– Будь что будет. – Я стукнул посохом по траве. – Идем.

Риа бросила тоскливый взгляд на ветви Арбассы, повернулась и решительно зашагала по зеленому лугу и через несколько мгновений скрылась за деревьями. Я последовал за ней. Бамбелви тащился за нами, вполголоса ворча что-то о могилах с призраками и мстительных чародеях.

Какое-то время мы шагали по извилистой тропе, на которой виднелись следы лис, медведей и волков, а также других животных, незнакомых мне. Вскоре тропа исчезла, и нам пришлось с огромным трудом пробираться через широкую просеку, заваленную упавшими деревьями и, судя по всему, оставшуюся после жестокой грозы. В конце концов, ободрав и исцарапав ноги, мы снова очутились в хвойном лесу, среди елей, сосен и кедров, и Риа повела нас вверх по склону. Лес постепенно редел, больше света достигало земли. Я стал лучше видеть, так что теперь, по крайней мере, не спотыкался о каждый корень и не натыкался на каждую ветку, торчавшую на уровне лица.

Но даже так мне приходилось прилагать немало усилий, чтобы не отставать от Рии. Ей, как и мной, двигало желание поскорее выполнить взятую на себя задачу. А может, ее гнала вперед заманчивая возможность потерять Бамбелви где-нибудь в глухом лесу. Но тот, благодаря длинным ногам, похожим на паучьи, ухитрялся не отставать, и каждый его шаг сопровождался металлическим звоном.

Риа шла вперед стремительно, грациозно, словно лань, иногда переходя на бег. Глядя на нее, я вспомнил греческий миф об Аталанте, девушке, которая славилась умением необычайно быстро бегать. Но, улыбаясь этой мысли, я одновременно хмурился, вспоминая и женщину, от которой услышал занимательную историю.

Я ускорил шаг. Пот, струившийся со лба, щипал незрячие глаза. Когда солнце приблизилось к зениту, мы очутились в сырой местности. Стволы деревьев заросли мхом, из-под кочек пробивались ручейки, к подошвам липла грязь. Все чаще попадались темные лужицы стоячей воды. Но я узнал это место не по виду, а по запаху. Отвратительные миазмы, запахи сырости и разложения, врезались в память, подобно когтям, впившимся в плоть.

– Нам туда, – сказал я, поворачивая на восток.

Риа двинулась в ту сторону, куда я указывал, легко ступая по вязкой, сырой земле, в отличие от Бамбелви, который тяжело топал позади, то и дело поскальзывался и проваливался в ямы. Я привел их к полутемной поляне, укрытой от солнца ветвями кедров. Звуки леса смолкли вдали, на поляне царила зловещая тишина, не нарушаемая даже жужжанием насекомых.