Семь порочных дней (ЛП)

Убрав в сторону несколько выпавших из ее прически прядей, виконт начал расстегивать платье сверху вниз: медленно, крючок за крючком. Скрестив на груди руки, Минерва поддерживала платье спереди, пока спина обнажалась все больше.

- Откуда вы узнали? - Голос Колина нежным шепотом скользнул вдоль ее шеи.

- Узнала что?

- Что "Барбара Ален" (38) - моя любимая баллада? - Он произнес эти слова с интимной хрипотцой, взволновавшей Минерву.

- А разве не у всех она любимая?

В ответ Пэйн искренне и тепло рассмеялся:

- Неужели мы только что обнаружили в нас что-то общее?

- У нас много общего, - ответила Минерва, уже знакомо чувствуя, как глупеет на глазах. Вот, пожалуйста - она уже лепечет что-то бессмысленное. - Мы оба - люди. Оба говорим по-английски. Оба понимаем, что такое логарифм. У нас обоих каштановые волосы, два глаза...

- У нас обоих есть кожа. - Колин нежно скользнул кончиками пальцев по обнаженному плечу собеседницы, и приятное ощущение волной пробежало по ее руке. - А еще у нас обоих есть руки. И губы

Она крепко зажмурилась и надолго задержала дыхание, но потом осознала, что собралась с духом для поцелуя, которого не последует. Минерва мысленно обругала Пэйна и заодно себя. Надо выбросить из головы все мысли о его поцелуях. Вот только никак не отпускали воспоминания о том, как смотрел на нее Колин, когда она пела, как потом шел к ней, прокладывая путь через толпу, как уложил того здоровяка, пролив за нее свою кровь.

Минерва прочистила горло и шагнула вперед, все еще глядя в стену:

- Благодарю за помощь. Не могли бы вы отвернуться?

- Я отвернулся. - Доски пола слабо скрипнули, подтверждая его слова.

Она начала раздеваться, повернув голову и глядя исподтишка в зеркало, чтобы убедиться, не подсматривает ли Пэйн. Минерве почти хотелось застать его за этим занятием. Но, очевидно, прошлой ночью тот уже увидел достаточно, ибо пока она спускала с бедер платье, виконт стоял к ней спиной.

Разоблачившись до сорочки, Минерва нырнула под простыни и повернулась лицом к стене:

- Теперь можно.

- Можно что? - насмешливо фыркнул Колин.

Потом она пыталась притворяться спящей, но слышала, как виконт ходил по комнате, снимая сапоги, откладывая в сторону часы и запонки, помешивая в камине огонь - то есть издавая все эти бесцеремонные звуки, свойственные сильному полу. Мужчины никогда не стесняются обнаруживать свое присутствие. Им можно жить громко, со стуком и лязгом, а дам всегда учат существовать с тихим шуршанием.

Кровать громко скрипнула, когда Пэйн лег рядом с Минервой. Его рука легонько коснулась ее спины. От этого едва ощутимого движения внутри словно что-то негромко запело. А когда Колин заерзал, устраиваясь поудобнее, она так ясно, так предельно четко ощутила каждую часть его и своего тела.

- Вы сможете заснуть? - поинтересовалась Минерва через несколько минут.

- Рано или поздно.

- Хотите поговорить? - спросила она у стены, чувствуя себя трусихой оттого, что ей не хватает духа повернуться к Пэйну лицом.

- Я бы лучше послушал вас. Почему бы вам не рассказать мне сказку? Ту, что вы читали, когда были ребенком.

- Я не читала в детстве никаких сказок.

- Не верю. У вас постоянно перед носом книга.

- Но это правда, - тихо возразила она. - Когда я была маленькой, в течение многих лет никто не понимал, что у меня дальнозоркость. Все считали меня в лучшем случае непослушной, а в худшем - тупой. Мама всегда распекала меня за насупленный вид, за мечтательность. Диана постоянно читала книжки со сказками и историями. Она пыталась научить читать и меня, но как ни старалась, я не могла разобрать буквы. У нас была няня, которая за работой вечно напевала баллады. Я ходила за ней по пятам и слушала, запоминая как можно больше. Эти баллады и были моими сказками. - Она закрыла глаза. - В конце концов моя гувернантка поняла, что мне нужны очки. Я даже не могу вам описать, что испытала, когда впервые их надела. Это было словно чудо.

- Наконец хорошо видеть?

- Нет, понять, что я не безнадежна. - Минерва ощутила комок в горле. - Ведь я же думала, что у меня какая-то неизлечимая болезнь. Внезапно я увидела мир ясно: не только какие-то предметы, находящиеся на расстоянии, но и те, что у меня прямо под рукой. Я могла читать буквы на странице, исследовать всё вокруг, открывать для себя под кончиками пальцев целые миры. В кои-то веки я имела возможность проявить какие-то свои таланты.

Минерва не знала, поймет ли ее Колин, но именно по этой причине геологический симпозиум был так для нее важен, а Франсина значила буквально всё. Вот почему несколько дней назад она открыла сундук, в котором хранилось ее приданое, и рассталась с брачными фантазиями ради новых, научных целей. Она никогда не была такой, какой желала видеть ее мать. Минерва отличалась от своих сестер и смирилась с этим. Она могла бы смириться и с существованием в качестве безнадежной пародии на модную, элегантную леди. Лишь бы хоть кто-то где-то восхищался ею и уважал за то, что она - такая, как есть: Минерва Хайвуд - геолог, книжный червь, а еще, после сегодняшнего вечера, иногда и трубадур.