Семь порочных дней

По ком ему рыдать? По родителям? Да, он горевал из-за этой потери и очень по ним скучал. Но траур по родным уже закончился. В памяти остались лишь ужасы той ночи, страх и стыд - невысказанный, похороненный в глубине души.

- Долгие годы, - признался Колин, - я полагал, что сам во всем виноват. Если бы я не заснул, ничего бы не случилось.

Минерва ахнула.

- Но это не так!

- Я знаю.

- Разумеется, в этом нет вашей вины.

- Знаю.

- Вы были ребенком. Что вы тогда могли поделать?

- И сейчас, став взрослым, умом я это понимаю, но...

Но он никогда и не пытался избавиться от этого убеждения, словно обязательно нужен был кто-то со стороны, чтобы подтвердить его невиновность. Кто-то умный и рассудительный, кому можно доверять, потому что он всегда будет предельно честен. Такой человек, как Минерва.

- Это была не моя вина, - произнес Колин.

- Ну конечно, - подтвердила она.

Милая, дорогая Мин! С самого начала именно прямолинейность он любил в ней больше всего.

Она поцеловала его в подбородок. Пэйн глубоко вдохнул. Поразительно: до чего же легче стало на сердце! Так легко, что, кажется, разомкни сейчас мисс Хайвуд свои объятия - и он улетит в небо.

- Знаете, что? - сонно спросил он. - Я всегда думал, что смерть моих родителей достойна баллады. Они так сильно любили друг друга. Я понимал это, даже будучи мальчишкой. И кажется не случайным, что их жизни оборвались так поэтично: всегда вместе, до самой смерти. Признайте, в сей трагедии немало романтики.

Минерва промолчала в ответ, но Колин знал, что она не спит: ее пальцы перебирали его волосы. Он уже почти задремал, когда услышал:

- Я спою эту балладу, если вы напишете для нее слова.

В ту ночь она больше не сомкнула глаз. Ее ум и сердце переполняли эмоции. А еще Минерва была уверена, что Пэйн будет спать еще крепче, если она станет охранять его сон.

С первыми лучами зари, проникшими в хижину, Минерва вытянула над головой затекшую левую руку, чтобы разогнать кровь, а затем по привычке потянулась за своими очками.

Что-то пробормотав, Колин повернулся на другой бок, закинул на Минерву расслабленную руку и нащупал пальцами ее грудь.

О небо! Сердце пропустило удар, а затем сильно застучало, ощутив боль, схожую с той, когда погружаешь в теплую воду онемевшие от холода пальцы. Внезапно Минерве стало трудно дышать.

Подумать только! Она каждое утро первым делом протягивает руку за очками, потому что не может без них обойтись. А Пэйн сначала потянулся к ней!

Она не может его исцелить - и ни одной женщине это не под силу. Нельзя изменить события далекого прошлого. А вдруг Колину нужно не лекарство, а кто-то, кто может принять его со всеми недостатками и помочь, словно лупа, видеть окружающий мир отчетливо - как помогают в этом Минерве ее очки?

Еще час назад она сочла бы такую мысль абсурдной. Но в первых лучах утреннего солнца казались возможными любые нелепицы. А потому на мгновение захотелось помечтать, вообразить себе, каково это было бы: просыпаться рядом с Колином каждое утро, чувствуя себя необходимой ему.

К тому времени, когда Пэйн снова пошевелился и, проснувшись, начал покрывать щеки Минервы поцелуями, ей уже так сильно хотелось быть той, кого он обнимал бы, засыпая, и первой, к кому тянулся бы по пробуждении, ища близости и душевного равновесия, что в глубине души она почувствовала горечь разочарования.

Не желая объяснять, почему успела так разволноваться еще до завтрака, она отвернулась от Колина. Он тут же с нежностью обнял ее сзади, подчеркнув тем самым различия в их анатомии: его твердая грудь прижималась к спине Минервы, а жесткие волоски на его ногах щекотали ее гладкие бедра.

Скользнув под простыни, рука Пэйна собственнически пропутешествовала по всем изгибам его спутницы, обвилась вокруг талии и придвинула Минерву еще ближе. Теперь его пульсирующий, возбужденный член упирался в ее поясницу.

- Мин, - прошептал Колин, уткнувшись ей в шею носом. - Ты мне снова нужна. Ты примешь меня в себя?

Она молча кивнула и собралась было повернуться к нему, но виконт приподнял ее ногу и втиснул свое мужское достоинство между ее бедер.

Минерва озадаченно напряглась.

- Всё в порядке. - Пэйн поцеловал ее в шею, его пальцы скользнули к животу партнерши, а затем - ниже. - Разреши мне показать тебе, как это делается.

Он начал искусно и терпеливо ласкать Минерву между ног, пока она не почувствовала, что не только готова к соитию, но и отчаянно этого хочет.

- Люби меня! - взмолилась она, зная, что в такой момент ничем не рискует, произнося эти слова.

Колин поудобнее передвинул бедра Минервы и вошел в нее. Она еще ощущала легкую болезненность внутри после предыдущего раза, но Пэйн был нежен: держа партнершу в объятиях, он двигался медленно, размеренно. Чувствуя, как их сладкий пыл усиливается, она расслабилась, подстроившись под его ритм.

Положив ладонь на ее грудь, Колин сжал сосок, затем его рука перекочевала ниже. "Да! Коснись меня там!" - мысленно взывала к нему Минерва.