Семь признаков счастья (сборник)

Ага, я тоже так думал. Знаете ли вы, что любое кошачье существо, будь зверь трижды пушист, стоит только окатить его водой (если, конечно, вам это удастся), станет немедленно похоже на крысу? Прилизанную, с громадными глазами, дрожащую и очень, ОЧЕНЬ злую крысу.

Едва оказавшись погруженным в теплую воду, мой Бруно исторгает истошный вопль и, выбросив свое тело из таза, одним прыжком достигает двери ванной и принимается бешено царапать ее с целью немедленного прекращения экзекуции.

– Дружище, мы же только начали, – терпеливо увещеваю я. – Надо-надо умываться по утрам и вечерам. А нечистым трубочистам стыд и срам.

Уговоры на кота не действуют, потому я подхватываю отчаянно сопротивляющееся животное и водворяю обратно в таз. Удерживать кота в тазу с водой, при этом поливая из душа, – задача практически невыполнимая. Пока я пытаюсь выдавить шампунь, зверь выпрыгивает из ванны и лезет через плечо мне на спину. Отталкиваясь при этом задними лапами с длинными крепкими когтями. Поэтому орем мы дуэтом: и я, и он.

Кое-как прижав кота к плечу, втираю шампунь. Потом снова отдираю его от себя и макаю под струю воды. Исторгает страдальческие вопли. Снова сбегает. Снова ловлю. Приговариваю: «Кот-кот», «Бруно-Бруно», «хвостик-хвостик», «лапки-лапки». Вот так в мыльно-пенном сумасшествии у нас и рождается эта игра. Кот быстро привыкает к ней, теперь я все слова повторяю по два раза, ему так интересней. Впрочем, мне нравится. И ему, наверное, тоже.

Что же до купания, то я понимаю, что забыл полотенце. Открываю дверь ванной – и кот стрелой уносится в комнату вытираться о ближайшую занавеску. Наконец нахожу полотенце и пытаюсь набросить на зверя, но он убегает под шкаф и там обиженно отряхивается, фырчит и вылизывается, словно говоря: как ты мог, хозяин, ведь я тебя другом считал. Сам же я чувствую себя законченной сволочью и лишь печально прижигаю йодом следы когтей на собственном животе. Зверь дуется до самой ночи, но потом, по обыкновению, все же приходит ко мне в постель.

– Мир? – спрашиваю я.

– Мур, – отвечает кот.

Улыбаюсь и засыпаю. Удивительно, мне никогда раньше не снились коты. Вообще. Теперь он мне снится, мой кот. Где бы я ни был – на съемках, в такси или в парке, – он неизменно присутствует в каждом моем сне… «Кооот», – шепчу я сквозь сон.

А потом он сбежал. Знаете, как это бывает – снова суббота, снова сидишь, пьешь кофе, созерцая мирный пейзаж за окном. И тут такое:

– Пшпш! Йааааау!

– Гав-гав!

– Фрфрпчшщ!

И стрелой несется по двору кто-то очень похожий на вашего кота. А за ним – собачонка вполовину меньше. Что ж ты, думаю, дурак кошачий, развернулся бы, дал бой. Нет же, трусишка, сбежал. Мой бы никогда так не сделал. Да, кот?

Коооот?

Нет, не может быть. Мой – дома. Я его видел десять минут назад. Идешь в комнату проверить – нет кота: на кресле нет кота, под шкафом нет кота, на шкафу нет кота, нигде нет кота. Нет его ни на полке со шляпами в коридоре, ни в ванной. Вот только на балконе зияет дыра вместо прочной москитной сетки.

– Поросенок! – кричу не своим голосом.

На кого ж ты меня? Куда ж ты от меня? Кровиночка!

А кровиночка тем временем, благополучно освоилась на ветке березы на уровне второго этажа – аккурат напротив моей кухни – и игнорирует заходящуюся в лае внизу собачонку. Замечает птичку и ползет по стволу вверх. Все выше и выше.

Высовываюсь из окна:

– Кот, слезай! Бруно, Бруно!

Теперь он игнорирует не только собачонку, но и меня. Ладно, думаю. Развлекайся. Голодный будешь – придешь. Допиваю кофе, почитывая почту. Через некоторое время птичка улетает, а кот, наконец растеряв весь адреналин, обнаруживает себя уже на высоте четвертого этажа. Вспоминает, что он домашний. И констатирует, что спускаться не умеет.

– Уйааааау! – раздается с березы. Спаси, мол, начальник. Хозяин услышит, хозяин придет, хозяин меня непременно найдет. Надо только орать погромче. – Уйаааааау!

– Кот, слезай!

– Уйаааау!

Делать нечего. Выхожу во двор. Может быть, думаю, на руки пойдет?

– Кот, спускайся! Иди ко мне! Кис-кис-кис-кис, кто хороший мальчик?

Еще пятнадцать минут несу всяческую ласковую чушь, вследствие чего удается заставить пушистого перебраться на этаж ниже. Напротив третьего, стало быть, сидит. Но на этом, к сожалению, все. Дальше кот двигаться категорически не желает. Страшно ему, понимаете ли.

Мало-помалу начинают подключаться соседи:

– А может, спасателей вызвать?

– Ты в него камнем кинь, милок, он и спустится! Всегда так котов в деревне спускали.

– Может, его водой из шланга?

Наконец к дискуссии присоединяется сосед-охотник, который недвусмысленно намекает, что еще пара воплей, и он достанет свою двустволку. Зверя надо спасать. Пропадет. Поднимаюсь к себе, достаю из кладовки стремянку и иду во двор. С березы по-прежнему раздается печальное «уйаааау!». Покрепче приставляю стремянку к дереву, вздыхаю и начинаю подъем. Бруно опасливо отползает вверх по березе.