Семь сестер. Атлас. История Па Солта

– Да, но дело еще хуже. Когда я познакомился с Мартой, она выглядела… глубоко обеспокоенной. Тон ее голоса, загнанное выражение глаз… Я попросил ее не волноваться, дал ей наш телефонный номер и обещал связаться с Феликсом, чтобы выиграть немного времени. Несмотря ни на что, я сохранял за моим внуком презумпцию невиновности. В тот вечер я отправился в его коттедж для разговора. Он был потрясен моим визитом и безуспешно попытался спрятать пустые бутылки, когда я вошел внутрь. Я рассказал ему о женщине, которую встретил в супермаркете.

– Как он отреагировал?

– Рассерженно и недоверчиво. Он сказал, что Марта влюбилась с первого взгляда, когда увидела его в университете, и домогалась его как одержимая. Я спросил, спал ли он с ней, и он признался в этом. Естественно, я предложил ему пойти со мной и принять ответственность за свои поступки.

– Что он сказал на это?

– Он категорически отказался. Сказал, что у Марты был давний ухажер, поэтому логично считать, что она забеременела от этого человека, а не от него.

Я потер глаза свободной рукой.

– Понятно.

– Феликс также сказал, что Марта страдает многочисленными психическими расстройствами. Он умолял поверить, что она представляет опасность для него.

Я обдумал ситуацию.

– Вы поверили ему?

Хорст снова вздохнул.

– После очной ставки с Феликсом я встретился с Мартой в загородном ресторане. Она описала романтические свидания с моим сыном, даже с чрезмерными подробностями, включая даты, и у меня остается мало сомнений, что отцом является Феликс.

Было очень трудно что-то посоветовать.

– Ясно, – только и сказал я.

– Но… – Разговор явно становился для Хорста все болезненнее. – Но думаю, что Феликс прав насчет Марты. Она совершенно без ума от него, до одержимости, хотя они лишь дважды были вместе. Это не оправдывает поступки Феликса, но, по крайней мере, я принимаю во внимание его аргумент насчет психического здоровья Марты.

Я подошел к книжному шкафу и взял статуэтку «счастливой лягушки», которую Пип подарил мне на пароходе «Хуртигрутен».

– Ребенок в утробе здоровый? – осведомился я.

– Дети, – угрюмо поправил Хорст. – У нее двойня, во всяком случае по результату ультразвукового обследования.

– Прошу прощения, там могут сказать пол ребенка? Или детей, в данном случае?

– Да. – Хорст помедлил, собираясь с силами. – Здесь ситуация становится немного абсурдной. Я спросил Марту, знает ли она пол будущих детей. Она кивнула и с гордостью сообщила, что ожидает рождения мальчика. Но когда она сказала, что другой ребенок будет девочкой, то закатила глаза и скривилась.

Я нахмурился.

– Значит, она была рада узнать о будущем сыне, но не о дочери?

– Вот именно. Марта сказала, что у них с Феликсом будет идеальный мальчик, следующий великий Халворсен. – Хорст тихо застонал. – Когда я спросил ее о дочери, она лишь пожала плечами, как будто ей было совершенно безразлично, что станет с девочкой.

Я крепко сжал «счастливую лягушку», словно желая исправить положение.

– Боже милосердный. Но почему?

– Говорю же, у этой молодой женщины есть какая-то глубокая психическая травма.

– Астрид знает об этой ситуации?

– Нет. Я не хочу обременять ее этим пока. Но не сомневайся, мне придется это сделать. Это мои правнуки… внуки моего дорогого сына. Я не могу игнорировать Марту и все, что с ней связано.

Я понимал чувства Хорста. Без сомнения, на его месте я чувствовал бы то же самое.

– Что вы собираетесь делать?

Хорст тяжело перевел дух.

– Нет никаких шансов, что Феликс примет на себя ответственность и поведет себя достойно. Я стыжусь его поведения. – Его голос немного сорвался. – И его отцу было бы стыдно.

Хорст откашлялся и восстановил самообладание.

– Прошу прощения, Бо. Так или иначе, я пришел к выводу, что после родов мы должны взять Марту к себе. Я не уверен, что она сможет самостоятельно позаботиться о детях. Я ответственен перед моим сыном и Карин, чтобы наш род не прервался.

Доброта этого человека была действительно безграничной.

– Это… очень благородно с вашей стороны, Хорст, – отозвался я.

– Послушай, Бо. Мне девяносто три года, и мои дни уже почти сочтены. Астрид семьдесят восемь; она проживет дольше, но кто знает? У нас очень мало денег, поскольку большая часть ушла на обучение Феликса и на спасение его от неприятностей, в которые он впутывался.

– Ни слова более, Хорст. Я выпишу чек…

– Спасибо, но я хочу попросить не о твоих деньгах.

– Тогда о чем же, друг мой?

Хорст понизил голос:

– О твоей любви. Я знаю, какую радость доставляет тебе Майя в последние три года. Твой голос обрел былую звонкость, к тебе вернулась внутренняя певучесть, которую я не слышал с тех пор, как мы вместе исполняли музыку у меня дома. Я уверен, что мы с Астрид еще сможем управиться с одним ребенком, но у нас не хватит сил на двоих.

Мой пульс невольно участился.

– О чем вы хотите попросить, Хорст?

– О маленькой девочке. Ты сможешь принять малышку к себе?

Я потрясенно откинулся на спинку кресла. Что я мог ответить на такую невероятную просьбу?

– Я… Хорст…