Семь смертей Эвелины Хардкасл

Она устремляет на меня глаза с огромными темными зрачками. Смотрит вызывающе, но без всякого притворства. Не может быть, чтобы…

«Здесь все носят маски».

– И вы меня убили. – Она касается моей щеки, разглядывая лицо, которого я еще не представляю. – А сегодня утром, увидев вас, я так испугалась, что едва не убежала, но вы были так подавлены… так напуганы. На вас навалились все ваши жизни, вы их не различали, не знали даже, кто вы. Вы дали мне этот альбом, снова и снова просили прощения. Говорили, что теперь вы совсем другой и что нам отсюда не выбраться, если мы будем раз за разом совершать одни и те же ошибки. Вот и все.

Воспоминания пробуждаются, но неуверенно и откуда-то издалека. Я чувствую себя человеком, который пытается поймать бабочку на противоположном берегу реки.

Анна кладет в мою ладонь шахматную фигуру, сжимает мне пальцы в кулак:

– Это поможет вам вспомнить. В прошлом витке мы договорились, что узнаем друг друга по шахматным фигурам. Слон – это вы, Айден Слоун, а конь – это я. Защитник, вот как сейчас.

Вспоминаю чувство вины. Горе. Сожаление. В сознании нет никаких образов. Это даже не воспоминание, а мимолетное ощущение. Как бы то ни было, я чувствую, что Анна говорит правду, точно так же как при первой встрече ощутил силу нашей привязанности и глубину горя, которое привело меня в Блэкхит. Она права, я ее убил.

– Ну что, вспомнили? – спрашивает она.

Я киваю. Меня терзает стыд. Мне дурно. Я не желал ей зла. Мы, как и сегодня, помогали друг другу, но что-то изменилось. Я отчаялся. Испугался, когда понял, что у меня есть только одна возможность освободиться, пообещал себе, что вернусь за ней – потом, когда покину Блэкхит. Я прикрыл предательство благородными намерениями и совершил злодейство.

Я передергиваюсь от отвращения.

– Не знаю, в каком витке это произошло, – говорит Анна, – но я затвердила предостережение самой себе: ни в коем случае вам не доверять.

– Простите, Анна. Я забыл о содеянном. Я запомнил только ваше имя, обещая и вам, и себе, что в следующий раз поступлю лучше.

– И вы сдержите свое обещание, – успокаивающе произносит она.

Увы, я знаю, что это не так. Я видел себя будущего. Разговаривал с ним, помогал ему. Даниель совершает ошибки, допущенные мной в предыдущем витке. Отчаяние придает ему жестокости, и если я не остановлю Даниеля, то он снова убьет Анну.

– Почему вы не сказали мне правды при первой встрече? – смущенно спрашиваю я.

– Потому что вы уже знали, – отвечает она, морща лоб. – С моей точки зрения, мы с вами встретились два часа назад и вы обо мне все знали.

– В первый раз мы с вами встретились, когда я был Сесилом Рейвенкортом, – возражаю я.

– Значит, сейчас мы посередине между встречами, потому что я еще не знаю, кто это. Впрочем, это не важно. В прошлых витках мы были другими. Теми, кто совершил иной выбор. Теми, кто сделал иные ошибки. А сейчас я доверяю вам, Айден, а вы должны довериться мне, потому что здесь… Ну, вы знаете, как здесь все устроено. Что бы вы ни думали обо мне, когда лакей вас убил, это неправда.

Она говорит уверенно, но голос предательски срывается, носок туфли нервно постукивает по полу. Пальцы трепещут на моей щеке. Под напускной смелостью прячется испуг – Анна боится меня, того, кем я был, того, кто все еще может быть.

Не представляю, каких усилий ей стоила эта встреча.

– Анна, я понятия не имею, как нам обоим отсюда выбраться.

– Я знаю.

– Но без вас я отсюда не уйду. Честное слово.

– И это мне известно. – Неожиданно она дает мне пощечину. – За то, что вы меня убили. – Потом, приподнявшись на цыпочки, целует меня в щеку. – Пойдемте, пока лакей еще кого-нибудь из вас не убил.

44

Скрипят ступени; чем ниже мы спускаемся, тем темнее узкая витая лестница. Наконец мы погружаемся во мглу.

– А вы знаете, зачем я забрался в чулан? – спрашиваю я Анну, которая мчится впереди, словно над ней рушится небо.

– Нет, но это спасло вам жизнь, – говорит она, оглядываясь на бегу. – В альбоме написано, что примерно в это время лакей нападет на Раштона. Если бы Раштон провел ночь в своей спальне, лакей бы его убил.

– Вот мы и подстроим все так, чтобы лакей меня нашел, – взволнованно говорю я. – Я кое-что придумал.

Обгоняю Анну, сбегаю вниз, перепрыгивая через две ступеньки разом.

Если лакей собирается напасть на Раштона с утра пораньше, то прячется где-то в коридоре и надеется застать свою жертву спящей. Значит, в кои-то веки мне повезло: представилась возможность покончить с этим раз и навсегда.

Внезапно ступени упираются в беленую стену. Анна еще на середине лестницы, просит меня не торопиться. Раштон – толковый сыщик, о чем он и сам любит заявлять при удобном случае, поэтому он легко обнаруживает потайную дверь в стене. Пальцы ловко находят скрытую защелку, открывают проход в сумрачный коридор, где тускло мерцают свечи. Слева от меня – пустая оранжерея. Я на первом этаже, а дверь, через которую я вышел, уже сливается со стеной.

В двадцати ярдах от меня лакей, стоя на коленях, пытается взломать замок двери – очевидно, в мою спальню.