Семь столпов мудрости

Турки, видя, что мы так затихли, начали атаковать склон. Мы подпустили их на полпути, и затем выдали поток очередей, которые убили около двадцати и отбросили остальных назад. Земля вокруг поезда была усеяна мертвыми, и разбитые вагоны были переполнены; но они сражались на глазах у своего командующего войсками и неустрашимо начали пробираться вокруг шпоры, чтобы зажать нас с флангов.

Нас теперь осталось всего около сорока, и, очевидно, мы не могли ничего с ними поделать. И вот мы побежали группами вверх по небольшому руслу, сворачивая на каждом защищенном углу, задерживая их выстрелами наудачу. Малыш Турки сильно отличился своей быстротой и спокойствием, хотя его турецкий кавалерийский карабин с прямым стволом заставлял его высовываться так, что четыре пули пролетели сквозь его головной платок. Али злился на меня за медлительность. На самом деле свежие раны заставляли меня хромать, но, чтобы скрыть это от него, я притворялся, что просто любопытствую и изучаю турок. Такие последовательные передышки, когда я собирал силы для нового продвижения, оставляли его и Турки далеко позади остальных.

Наконец мы достигли вершины холма. Там каждый вскочил на ближайшего верблюда и рванул на полной скорости к востоку, в пустыню. Через час в безопасности мы разобрали наших животных. Великолепный Рахейль, несмотря на всеобщий переполох, увез с собой, привязав к луке седла, огромный горб верблюда, зарезанного, когда пришел поезд. Он дал нам повод для надлежащего привала в пяти милях оттуда, когда маленький отряд из четырех верблюдов появился в нашем направлении. Это был наш спутник, Матар, возвращавшийся из родной деревни в Азрак с грузом изюма и деревенских деликатесов.

Так что мы сразу остановились под большой скалой в вади Дулейль, где было бесплодное фиговое дерево, и приготовили первую еду за три дня. Там мы также перевязали Фахада, в сонной апатии от тяжелой раны. Адхуб, видя его слабость, взял один из новых ковров Матара, сложил его пополам, перекинув через верблюжье седло, связал концы, как крупные карманы, в один положили Фахада, а Адхуб заполз в другой в качестве противовеса, и верблюда повели на юг, к палаткам их племени.

В то же время увидели других раненых. Мифлех привел самых молодых парней в отряде и заставил их промыть раны своей мочой, как грубым антисептиком. Тем временем мы, уцелевшие, прохлаждались. Я купил еще одного чесоточного верблюда для дополнительного мяса, выплатил награды, компенсации родственникам убитых и раздал призовые деньги за шестьдесят-семьдесят винтовок, которые мы взяли. Это была небольшая добыча, но ей не следовало пренебрегать. Некоторые серахин, что пошли на дело без винтовок, способные только швырять бесполезные камни, имели теперь по две винтовки на каждого. На следующий день мы двинулись в Азрак, встретив там великолепный прием и хвастаясь — да простит нам Бог — что вышли победителями.

Глава LXXIX

Дождь зарядил надолго, и вся местность промокла. Эта погода не благоприятствовала Алленби, и крупной атаки в этом году быть не могло. Тем не менее, чтобы закрепить наш прогресс, мы решили держаться в Азраке. Отчасти это была бы база для пропаганды, откуда распространится наше движение на Север: отчасти — центр разведки: отчасти — заграждение между Нури Шааланом и турками. Он не спешил заявить о себе только из-за своих сирийских богатств и возможного ущерба его соплеменникам, если они будут лишены своего естественного рынка. Пока мы жили бы в одном из его главных поместий, чувство стыда преграждало бы ему путь к врагу. Азрак располагался благоприятно для нас, и старая крепость была бы удобным штабом, если бы мы придали ей жилой вид, как бы сурова ни была зима.

Так я обосновался в ее южной башне у ворот и отрядил шесть моих ребят из Хаурана (которые не считали ручной труд бесчестием для себя) покрыть кустарником, пальмовыми ветками и глиной древние разбитые каменные балки, стоявшие под открытым небом. Али устроил себе квартиру в юго-восточной угловой башне, изготовив плотную крышу. Индийцы защитили от погоды свои комнаты на северо-западе. Припасы мы сложили на первом этаже западной башни, у небольших ворот, так как это было лучше всего уцелевшее и самое сухое место. Биаша выбрали место жительства подо мной у южных ворот. Итак, мы блокировали этот вход и сделали из него зал. Затем мы открыли крупную арку со двора в пальмовый сад и сделали скат, чтобы наши верблюды могли заходить внутрь каждый вечер.

Хассан Шаха мы назначили сенешалем. Как добрый мусульманин, первым делом он позаботился о небольшой мечети на площади. У нее не было половины крыши, и арабы загоняли овец в ее стены. Он послал двадцать своих людей, чтобы разгрести отбросы и вымыть полы дочиста. Тогда мечеть стала очень привлекательным местом для молений, местом, которое раньше было закрыто, посвященное одному Богу, но Время открыло его Мимолетности и ее служителям — ветрам, дождям и солнцу; их участие в почитании учило почитателей, как два превращаются в одно.