Семь страниц из истории русской музыки

Каприччио — пьеса виртуозного характера. В «Испанском каприччио» много виртуозных каденций для солирующих инструментов, причем в соревнование в мастерстве вовлечены почти все инструменты оркестра. Эпизоды, музыкальные характеристики возникали в воображении композитора в звучании определенных инструментов. «Сложившееся у критиков и публики мнение, что Каприччио есть превосходно оркестрованная пьеса — неверно, — писал композитор о своем произведении. — Каприччио — это блестящее сочинение для оркестра. Смена тембров, удачный выбор мелодических рисунков и фигурационных узоров, соответствующий каждому, роду инструментов, небольшие виртуозные каденции для инструментов соло, ритм ударных и проч» составляет здесь самую суть сочинения, а не его наряд, т. е. оркестровку».

Пораженные тем, что блеск звучания оркестра достигается так естественно и непринужденно, оркестранты устроили композитору овацию. На первом же исполнении по настоянию публики пьесу бисировали, и она прочно вошла в концертный репертуар.

Римский-Корсаков— поэт оркестра. G детства он (испытывал особенное удовольствие от звучания его инструментов. Уходя из оперного театра, он запоминал не только яркие театральные образы и мелодии, но и звучание «маленьких флейточек» в опере «Вольный стрелок» или зловещий гул литавр, завывание корнета и валторны в картине бури в балете «Корсар». Прирожденное чувство оркестра развилось и усовершенствовалось во время инспектирования оркестров и концертно-дирижерской деятельности. Звучание оркестра для Римского-Корсакова всегда — «одна из сторон души самого сочинения». Своеобразный завет молодым композиторам он оставил в книге «Основы оркестровки». В предисловии Римский-Корсаков курсивом выделил важную для него мысль: «в оркестре нет дурных звучностей»…

Мысль воплотить в музыке образы сказок «Тысячи и одной ночи» принадлежала Стасову и увлекла композитора, любившего Восток, его искусство и природу. Сказки «1001 ночи» он хорошо знал с детства. Отдельные, не связанные друг с другом эпизоды и картины особенно любимых им сказок образовали четыре части сюиты. Римский-Корсаков отказался от точного изображения музыкой сюжетной канвы той или иной сказки. Его «Шехеразада»: — повествование о многочисленных и разнообразных сказочных чудесах Востока вообще.

«Шехеразада» — это сказка в музыке. И хотя она «рассказана» русским композитором, музыка ее носит ярко выраженный восточный характер. Римский-Корсаков обладал так называемым цветным слухом: отдельные тональности и созвучия ассоциировались у него с определенным цветом: например, тональность фа мажор — с зеленым, а ля мажор — с розовым цветом. Звуки и краски сливались в его восприятии в одно поэтическое целое. «А что касается до пребывания в Ля мажоре, которые Вы мне желаете, — писал он Н. И. Забеле-Врубель, — то скажу Вам, что ограничусь и Ми-бемоль мажором для себя; — это тоже не худо; а Ля мажор к моему возрасту не идет. Это тональность молодости, весны — и весны не ранней, с ледком и лужицами, а весны, когда цветет сирень и все луга усыпаны цветами; тональность утренней зари, когда не чуть брезжится свет, а уже весь восток пурпуровый и золотой». В «Шехеразаде», в картине могучего моря, композитор использует такие тональности, которые связывались в его представлении с темно-синими, сапфировыми, зелеными красками, зеленоватого и сине-серого или синего со стальным оттенком, т. е. с красками переливающейся морской волны.

По значительности и сложности музыкального развития «Шехеразаду» вполне можно считать симфонией. Чем больше слушаешь ее, тем больше открывается ее другой, более глубокий смысл. За «калейдоскопом сказочных образов и рисунков» «пестрой» восточной сказки композитор дает почувствовать народную мудрость, заключенную в ней, и как бы делится с нами своими размышлениями о величии природы, борьбе человека со стихией, красоте и силе любви, вере в победу добра. Go слов R. Стасова известно, что существовало и другое, более обобщенное объяснение «Шехеразады», принадлежащее, очевидно, Римскому-Корсакову. Это рассказ о мореходе, испытавшем разнообразные приключения. Отвергнув путь подвигов, отказавшись от любви ради богатства, он попадает, в бурю и при кораблекрушении теряет все.

Изобразительность, картинность как. характерную черту симфонической музыки Римского-Корсакова отмечал Чайковский, говоря о его «пластически-изящном» таланте. Живописность свойственна и музыке «Шехеразады»: мы словно видим ряд сказочных сцен, действующих лиц, их позы, жесты. Не случайно то, что на музыку «Шехеразады» поставлено несколько балетных постановок.