Семь сыновей (ЛП)

Я оглядываюсь вокруг заброшенного помещения, не понимая, кто именно может разглядеть меня в салоне, который сейчас заперт, но все равно иду за ним наверх.  Приятно удивляюсь, когда вхожу в квартиру. Она выкрашена не в такой белый цвет, как в салоне, и кажется на удивление просторной. Декорирована в ретро-стиле, все черное и красное, с акцентами канареечно-желтого цвета. Стены покрывают различные плакаты. Бегло осмотрев их, узнаю «Рамоунз», «Роллинг Стоунз» и «Ред Хот Чили Пеперс». Под моими ногами паркет из полированного дуба. Два черных кожаных дивана стоят друг напротив друга, между ними находится стеклянный журнальный столик, а в боковой части комнаты расположена черная глянцевая кухня. Эллиот заходит за стойку и несколько минут спустя возвращается с двумя открытыми бутылками «Будвайзера» (марка пива, — прим. пер.).

— Хорошая идея, — говорю я, когда протягивает мне одну.

Он сидит напротив меня. Ничего не могу поделать и вспоминаю, как впервые увидела его после смерти отца, когда вернулся в Небраску.

Меня тошнило. Сначала бабушка списала это на желудочный вирус и неделю держала меня в постели. Но одна неделя медленно переросла в две, потом в три, а я все еще болела и лежала в кровати целый день. Врач, в конце концов, подтвердил то, чего она тайно боялась, и то, о чем я никогда не думала. Услышала, как поздно ночью бабушка разговаривала по телефону с внуком, когда не могла уснуть.

— Ты должен приехать сюда, — попросила она. — Все плохо, милый. Все очень плохо.

Она знала все. Бабушка знала, что они сделали со мной. И теперь она в курсе, что я носила в себе непреклонное напоминание об их предательстве.  Эллиот приехал на следующий день, сидел рядом, пока меня рвало в старую железную миску. Он держал мои светлые волосы и прижимал холодную фланель к моей шее. Заботился обо мне так, как я отчаянно в этом нуждалась.

— Что ты собираешься делать? — спросил меня. Даже тогда, когда мне было всего пятнадцать, а ему всего лишь двадцать три, он относился ко мне, словно к самому важному человеку в мире.

— Я просто хочу, чтобы это исчезло, — сказала я. — Ты можешь сделать так, чтобы оно исчезло?

Он сдавил мою руку. Мы оба пойманы в кошмаре, который никогда не закончится.

— Да. — Его сжатая челюсть и злость в голосе предназначались им, а не мне. — Я могу сделать так, чтобы это исчезло.

Мы ехали в клинику молча. Он заполнил за меня документы, использовал поддельное удостоверение личности, чтобы никто не знал моего настоящего имени.

Весь этот период он держал меня за руку: во время консультации, как готовили к операции и когда остатки лицемерия Дорнана болезненно выскребали из моего пульсирующего чрева.

Эллиот сидел у подножия моей кровати, пока я истекала кровью и плакала. Он гладил по моим волосам и обещал убить Дорнана Росса и его сыновей за то, что они сделали со мной. Заставить их заплатить. За все.

Я выбрасываю эти ужасные воспоминания из памяти и сосредотачиваюсь на здесь и сейчас.

— Ты будешь смотреть на меня весь день? — мягко интересуюсь я, пытаясь получить от него улыбку.

Он с грохотом ставит пиво на стеклянный кофейный столик, и пена разливается на деревянный пол.