Семь сыновей (ЛП)

Шестью годами позже Эллиот — больше не полицейский. Фактически, он ушел из их рядов практически сразу же после того, как перевёз меня в безопасный дом в Небраске к своей бабушке. Сообщалось, что Джульетта Портленд умерла в больнице от внутреннего кровотечения в ночь, когда он вывез меня, и хотя мы думаем, что Дорнан купился на историю, вполне возможно, что он всё ещё ищет меня.

Я стою снаружи здания с вывеской на фасаде «Татуировки затерянного города», моя пошлая одежда поменялась на белое летнее платье на бретельках до колен, которое представляет в выгодном свете мой завидный загар. Я только что потратила последний час, вычищая каждый свой дюйм в душе гостиничного номера. Я вообще-то не остановилась в грязном хостеле. У меня номер в «Бель Эйр». Я полагаю, что могу насладиться своими последними часами свободы перед переездом в клуб сегодня вечером.

Я толкаю дверь, открывая, и меня немедленно поражает поток холодного воздуха. Прохладный воздух — счастье для моей покрасневшей кожи, которая стала немного сухой всего лишь после нескольких мгновений снаружи. Внутри намного холоднее, и я думаю, что могу никогда отсюда не уходить.

Я ожидаю услышать жужжание машинки для татуировки, но всё тихо. Я осматриваю комнату, но никого не вижу.

— Есть кто-нибудь? — зову я, ожидая ответ.

— Привет, — произносит голос позади меня, ошеломляя. Я кручусь вокруг, чтобы увидеть Эллиота — по-прежнему выглядит он великолепно, такой же, как я видела в последний раз, только сейчас взрослее и с татуировками, покрывающими каждый видимый дюйм его кожи. На нем белая футболка и тёмно-серые шорты, и пара ярких синих кроссовок на ногах. Его лицо — это единственная вещь, которая заверяет меня, что это именно он.

Я изучают его лицо, и задаюсь вопросом: знает ли он кто я, но затем решаю, что скорей всего нет.

— Не узнаешь меня?

Он немедленно становится подозрительным.

— Нет. А должен?

Я качаю головой, мой фальшивый южный акцент сильно тянет слова.

— Это не важно. Я пришла сюда, потому что мне нужна татуировка. Все говорят, что ты лучший.

Он улыбается, облизывая свои губы, и я вижу вспышку, которую принимаю за пирсинг языка.

— Тогда проходи, — говорит он, ведя меня к одному из твердых кожаных кресел. — За татуировкой какого типа ты пришла?

— Такой, что скроет шрам, — говорю я, прикусываю губу.

Он кивает, похлопывая по креслу. Я сажусь, пристально изучая его лицо. Он лучший человек, которого я когда-либо встречала, думаю про себя. Он по-настоящему рисковал своей жизнью, чтобы спасти мою.

— О’кей, — говорит он с улыбкой. — Где твой шрам?

Я сильно сглатываю, собирая платье в кулаке, и приподнимаю его так, чтобы он смог увидеть.  Его лицо искажается, как будто его подвергли пыткам. Он смотрит на меня, затем на шрамы, затем опять на меня.

— Джулс? — шепчет он. Он рассматривает мои волосы, кожу, синие глаза, новый нос. И отстраняется, как будто в ужасе.

— Теперь Саманта, — говорю я, и акцент пропадает, моё дыхание застревает в горле. — И мне нужна твоя помощь.

Он молчит. Не двигается. Вдруг меня начинает тошнить, как будто я сделала неправильно, заговорив с ним.

— Прости, — произношу, поправляя платье и слезая с кресла. — Я не должна была приходить сюда.

Пытаюсь уйти, но он хватает меня за локоть, поворачивая к себе.

— Подожди, — говорит. — Пожалуйста. Я не хочу, чтобы ты уходила. Я просто немного... шокирован. Я не видел тебя три года. Я просто-напросто стою там, чувствуя себя ничтожеством.

— Джульетта, — мрачно проговаривает он. — Что ты здесь делаешь?

— Осматриваю достопримечательности, — невозмутимо отвечаю.

Он отпускает мой локоть и идет ко входу в салон. Переворачивает вывеску, висящую на двери, на «закрыто», и поворачивает ключ, опуская жалюзи, чтобы никто не мог посмотреть внутрь.

— Моя квартира наверху, — говорит, глядя на меня так, будто мое присутствие причиняет ему физическую боль. — Думаю, нам нужно поговорить.

— А потом ты сделаешь мне татуировку? — с надеждой спрашиваю я.

Выглядит так, словно он ведет внутреннюю борьбу.

— Если расскажешь мне, зачем тебе закрывать эти шрамы, то конечно, я сделаю тебе лучшую гребаную татуировку, которую ты когда-либо видела.

— Я расскажу тебе зачем, если ты пообещаешь, что не будешь пытаться отговорить меня от этого.

Внезапно он выглядит усталым.

— Давай просто поднимемся наверх, — произносит. — Прежде чем кто-нибудь еще увидит тебя здесь.